— Я хотела сказать вам спасибо, — пробормотала я, ощущая себя в полнейшем раздрае. — За то, что вы погуляли с Фредом и Джорджем.

— Не за что, — ответил он вежливо и невозмутимо, глядя на меня спокойными голубыми глазами. Интересно, он вообще умеет злиться и орать? Пожил бы месяц с моими бандитами — точно научился бы.

— Честно говоря, я не очень понимаю, зачем это вам, — призналась я, изучая лицо Шляпника. Удивительно, как же можно быть одновременно и похожим, и непохожим на другого человека? Сосед иногда безумно напоминал мне Антона, но в следующую же секунду это наваждение рассеивалось. — Были бы ещё Фред с Джорджем покладистыми лапочками, а то ведь сущие кошмары.

— Да ладно, — он усмехнулся. — Отличные мальчишки. Да, сорванцы, но это пройдёт. Учатся они у вас хорошо, знают для своего возраста очень много и…

Что «и», я так и не узнала. Потому что за окном пролётом ниже вдруг затрещало, загрохотало, а затем раздалась очередная душераздирающая и ушисворачивающая музыка. Но теперь она, на мой вкус, была ещё хуже.

«Ты сегодня крайне озабочена, а я, а я пойду на поводу, пойду и возьму, и будет поздно говорить «Я не хочу». И если бы ты была бы полицай — я бы тебя ай-я-яй!»

— Вот же гоблины, — поморщился Лев Игоревич, косясь на окно. — Перешли на другую сторону дома и решили, что можно попробовать ещё раз.

— Рецидивисты, — кивнула я, пытаясь не покраснеть от жуткой песенки, что грохотала за окном. «И твои губы знают, как, как сделать так, как ты делаешь так?.. Мой обнажённый кайф!» Почему-то слушать такое при Шляпнике было очень волнительно. Я даже невольно посмотрела на его губы — чтобы секундой позже отвести взгляд, почувствовав жар в области сердца.

Наверное, у меня просто давно не было мужчины. Слишком давно. Десять лет. Я уже почти забыла, что это такое, и вспоминать совсем не желала.

— Пойду, разберусь, — продолжал между тем сосед. — Приятного вам вечера, Алёна. — И побежал вниз по лестнице в сопровождении радостно машущего ушами и хвостом Рема.

Только когда их шаги почти стихли, я отмерла и, потерев ладонями вспыхнувшие щёки, направилась в квартиру.

Долгая прогулка на скутерах, да ещё и с собакой оказалась полезна, причём не только Фреду с Джорджем, но и нам с мамой. Близнецы в результате начали клевать носом уже около восьми вечера, зевая и безуспешно борясь со сном, и в конце концов сдались и отправились в кровати.

— Вот было бы здорово, если бы Лев гулял с ними почаще, — протянула мама, лукаво глядя на меня. — Ты присмотрись, Алён, присмотрись…

— Ты это каждый день будешь повторять?

— Почему бы и нет. Вода камень точит.

Камень. Ну да, со дня смерти Антона я именно в камень и превратилась. Застыла соляным столпом — не женщина, а оболочка, функция, робот. Я привыкла к этому, меня всё устраивало, а вот маму почему-то нет. Она начала сватать меня семь лет назад, когда близнецам исполнилось по три года — видимо, решила, что я достаточно была вдовой. Первое время её попытки выдать меня замуж были весьма агрессивными, но теперь поутихли. И не удивительно — Фред и Джордж не давали нам сосредоточиться на чём-либо другом, кроме их шкодных персон.

Я вымыла посуду, оставшуюся после ужина, протёрла стол, налила чистой воды в кувшин и оглядела кухню. Вроде всё в порядке, можно идти к себе… хм, отдыхать. С ума сойти, всего-то девять вечера, а близнецы уже спят, укатанные, как тесто для пиццы. Надо всё-таки поблагодарить соседа, а то нехорошо как-то вышло. Он же не виноват, что мама мечтает сделать меня мужней женой, он просто гулял с мальчишками. Может, пожалел меня немного — видел же, что я замоталась, решил доброе дело сделать, чакры почистить, ну или что там чистить полагается? А я так шарахаюсь от бедного мужика, как будто у него бубонная чума, не иначе.

Да, нехорошо, Алёна, неблагодарно. Лев, конечно, не обидится, он явно ничего не ждёт, но дело же не в этом, а в твоей совести. Всех остальных соседей, подруг и коллег, которым доводилось сидеть с Фредом и Джорджем и отвлекать их от шалостей, ты благодарила, а Шляпнику просто сказала «спасибо» на лестничной площадке, даже на чай не позвала. Стыд и позор Виктору Перестукину, второкласснику и второгоднику!

Вздохнув, я полезла в кухонный шкаф, где мы с мамой хранили стратегический запас шоколадных конфет — на тот случай, если придётся срочно что-то кому-то дарить. Конфеты, как правило, долго не залёживались, поэтому были постоянно свежими, так что отравить Шляпника мне не грозило. И я, засунув под мышку маленькую коробочку «Мерси», тихонько выскользнула из квартиры. Мама пять минут назад ушла в ванную мыться, моется она обычно с полчаса, так что время у меня есть.

Сбежав по лестнице на этаж вниз, я решительно позвонила в дверь квартиры Шляпника. Правда, моя решительность улетучилась, как только за стеной раздался громкий лай Рема. Господи, Алёна, что ты делаешь? Передала бы эту коробочку через маму, зачем сама решила отдать, да ещё и вечером?!

Замок щёлкнул, дверь распахнулась, и на пороге возник Лев Игоревич. И я непроизвольно покраснела, осознав, что, по-видимому, вытащила соседа из-под душа — он был в одних только джинсовых шортах, и на голом торсе блестели мелкие капельки воды.

— Алёна? — в голосе было удивление. — Что-то случилось?

Убежать хотелось уже безумно сильно, но я сдержалась, помотала головой и протянула соседу конфеты.

— Ничего, Лев Игоревич. Вот, это вам. Спасибо большое за помощь с близнецами.

— А, — он улыбнулся, и плечи его чуть опустились. Я невольно покосилась на грудь — редкие рыжие волосы, как у Антона. Но Антон был более субтильным, худым и почти не мускулистым, а Лев… да, рельеф мышц на его груди впечатлял. — Я уж подумал, что-то произошло. Спасибо большое, хотя не стоило беспокоиться. Проходите. — И он отступил в сторону, пропуская меня в квартиру.

Щёки загорелись, будто я их только что ладонями тёрла. Если бы Шляпник сказал иначе, например: «Не хотите ли выпить чаю?», я бы отказалась. Но он произнёс: «Проходите», и отказываться было неловко.

Я шагнула в коридор, ощущая безумное смятение. Здесь очень сильно, терпко и остро пахло мужчиной, и этот запах был настолько приятным, что я чуть не закрыла глаза от удовольствия. Отличный у Льва гель для душа… или это лосьон