– Но я же не нарочно, – развёл руками Лера. – У меня само собой получилось. Интуитивно.

– Так, ребятки, – перебил их дед Макей, – спорить потом будете. А теперь ступайте за мной.

И он повёл их в заросли сада, где в заборе обнаружилась крохотная калитка.

За калиткой открылось подворье семерых козлят[44]. Друзья увидели уютный домик, перед которым раскинулись обширные посадки капусты и моркови. Козлята были здесь же, во дворе.

Один козлёнок пропалывал тяпкой капустные гряды.

Второй – поливал освобождённую от сорняков землю тёплой водичкой из лейки.

Третий – подносил ему вёдрами воду.

Четвёртый – вооружённый баком с наносом и специальной удочкой – обрызгивал капусту настоем золы, горчицы, табака и мыльного отвара.

У забора в зарослях крапивы орудовал серпом пятый.

Шестой козлёнок носил вилами крапивные снопы.

А седьмой – лопатой перекапывал освободившийся от крапивы участок.

Заметив гостей, все козлята, как один, остановились.

– День добрый, – приподнял шляпу дед Макей. – А хозяйка где?

– На базар пошла, – ответил за всех старший козлёнок, обтирая травой лезвие серпа.

– Вот и хорошо, – обрадовался старик. – А нам помощь требуется. Надобно друзей моих на время укрыть.

– От Серого Волка? – нахмурился старший.

– Вроде того, – покивал дед Макей. – От злодея залётного, который облик Фэт-Фрумоса принял.

– Укроем! Спрячем! – закивали головами, заблеяли на разные голоса козлятки.

А старший показал на домик: – Ступайте в избу да схоронитесь в печи.

Не успели друзья поблагодарить козлят, как за воротами грянули копыта. Свистнуло, гикнуло и через плетень[45]сиганула здоровенная лошадь. В седле, грозно размахивая нагайкой, восседал Фэт-Фрумос.

– Попались! – закричал он громовым голосом, увидев мальчишек, нисколько не обращая внимания на деда Макея с козлятами.

Друзья в страхе попятились. Вперёд выступил старший из козлят.

– Извините, – сказал он вежливо, – но вы вторглись на нашу территорию. К тому же это наши гости, – указал он копытцем на Шурку с Лерой, – и, соответственно, находятся под нашей защитой.

– Чего?! – глянул на него Фэт-Фрумос, и взгляд этот напоминал взгляд собаки, смотревшей на жалкую блоху.

– Покиньте нашу территорию, – повторил козлёнок твёрдым голосом.

– Ах ты козюлька разнесчастная! – разозлился Фэт-Фрумос и взмахнул нагайкой.

Нагайка со свистом разрезала воздух, но, к удивлению друзей, по козлёнку не попала. Козлёнок неожиданно ловко уклонился, подскочил к самой лошади, взмахнул серпом и одним махом обрезал подпругу[46]. Следом к лошади подскочил козлёнок, вооружённый тяпкой. В мгновение ока зацепил тяпкой Фэт-Фрумоса за шею и вместе с седлом сдёрнул его с лошади, словно пустой горшок с плетня. Кувыркнувшись, молодец так ляпнулся оземь, что гул пошёл по всей Макеевке.

– Ах, вы драться?! – вскочил он на ноги.

Выхватил булаву и бросился на обидчика. Козлёнок отступил, ткнул тяпкой и так хитро подбил булаву, что булава, а вместе с ней и Фэт-Фрумос полетели на капустные грядки. Не успел молодец опомниться, а к нему уж подоспел третий козлёнок и с размаху пригвоздил вилами булаву к земле. Следом возле молодца оказался козлёнок с баком и удочкой. Качнул насосом, наставил удочку и прыснул ядовитым раствором.

Фэт-Фрумос заревел диким голосом и схватился за глаза. Тогда к нему подбежал пятый козлёнок.

– Чтобы зрение не потерял[47], – пояснил он и полил молодца тёплой водичкой из лейки.

Шестой козлёнок изо всей силы треснул Фэт-Фрумоса по голове ведром с остатками навоза. А седьмой приставил к его горлу остро отточенную лопату. Но это было уже лишним. После сокрушительной контратаки молодец лежал без чувств среди буйной морковной зелени.

– Всё, – заключил козлёнок с лопатой, – отбросил копыта.

Дед Макей пощупал пульс у молодца.

– Лёгкая степень сотрясения мозга, – заключил он. – Положите ему на лоб холодный компресс. А как очнётся, напоите крепким чаем без сахара и дайте успокоительное. Первое время пусть полежит…

Старик хотел ещё что-то добавить, как вдруг некто невидимый забарабанил в ворота.

– Неужто ещё один нехристь? – глянул на друзей дед.

Мальчишки недоумённо пожали плечами. Но тут из-за ворот донёсся голос Иванушки.

– Братец Шурушка! – кричал он. – Братец Лерушка! Лисафья пришла! К Красной Шапочке подалась!

Друзья, ни слова не говоря, бросились на улицу – спасать Красную Шапочку.

Мама Красной Шапочки вышла на крыльцо и вздрогнула. Над изгородью возвышалась мохнатая рыжая шапка, похожая на перевёрнутое вверх дном ведро. Из шапки торчали два уха. Женщина хотела было спрятаться в доме, но шапка неожиданно заговорила.

– Бонжур, мадам[48], – прошепелявила она голосом Лисы Патрикеевны.

Мадам присмотрелась и различила среди рыжей шерсти два заплывших лисьих глаза.

– Лисафишка? – промолвила она с акцентом. – Это есть ви? Кё вузарив тиль[49]? – спросила она дрогнувшим голосом.

В ответ Лиса Патрикеевна пустила горючую слезу.

– Ой, горе! Ой, горе! – запричитала она. – Сегодня поутру на нас обрушился ужасный град. Каждая градина размером с куриное яйцо. Видите, как меня побило, – потрогала она лапкой свою распухшую голову. – А ведь я проживаю по соседству с вашей матушкой.

– Бог мой! – всплеснула руками мадам. – Что с ней?