– А почему ты просто не попросила разрешения? Прокралась ночью, пока все спали… Что же, интересно, ты там искала? – Он посмотрел на экран монитора. – Не знал, что ты настолько интересуешься историей, чтобы по ночам изучать легенды. Что это на тебя нашло, Лиз? Ты там случайно не стала членом какой-то секты, пока скиталась в поисках приключений?

– По этому поводу, папа, можешь быть совершенно спокойным. Я точно не член секты. – Элизабет всё ещё была растеряна, но уже постепенно начинала приходить в себя. Слова отца разозлили, но в то же время немного успокоили её. Она понимала, что если сейчас всё грамотно обыграть, ей удастся избежать наказания.

– Я волнуюсь за тебя, дочка. С момента твоего возвращения домой я постоянно за тобой наблюдаю. Ты стала какой-то другой, совсем чужой и незнакомой мне, неужели во время странствий ты настолько изменилась? Что же с тобой происходит? Надеюсь, ты не принимаешь наркотики, ведь кто знает, с кем ты могла познакомиться во время своих поисков себя? Не нужно скрывать это от меня.

– Мне кажется, что ты наблюдаешь за мной не просто с момента моего возвращения, а с самого моего рождения! И не просто наблюдаешь, а очень навязчиво следишь.

– Это естественно, ведь я твой отец…

– Рада слышать, что ты беспокоишься за меня, папа, но хочу тебя уверить в том, что твоё волнение совершенно напрасно. Я не член секты и не принимаю наркотики. Я даже к алкоголю не всегда хорошо отношусь, а сигареты – ну здесь уж простите, не удержалась. Но это случилось не во время моих путешествий, а задолго до этого. Чтоб ты знал, я курю с 8-го класса, и первый раз курить мы пробовали вместе с моими двоюродными сестричками-скромницами, причём именно они были инициаторами этого. А вот теперь я стала для них плохой компанией, и вообще, столько лет тебя совершенно не интересовали мои увлечения, мои привязанности и всё, что со мной связано. Ты всегда хотел, чтобы я жила так, как ты того хочешь, и ни как иначе. С чего бы это вдруг ты стал таким заботливым? – Обида Лиз была вполне обоснована, ведь отец действительно редко интересовался её увлечениями и привязанностями. А если и интересовался, то совершенно не разделял её взглядов, поэтому Лиз и не рассказывала ему всё. В то же время нельзя сказать, чтобы отца совершенно не интересовала жизнь дочери, она интересовала его ровно настолько, насколько девушка выполняла его советы и указания. Так было всегда, и оба это прекрасно знали. Но именно в этот момент Элизабет могла бы отнестись к отцу более доброжелательно, хотя бы потому, что находилась в его кабинете без его разрешения, а он и не думал о наказании своей непутёвой дочери.

– Лиз, ты обижаешь меня. Я всегда заботился о тебе, всегда хотел, чтобы ты нашла свою дорогу в жизни, свой собственный путь, который приведёт тебя к настоящему счастью и успеху, и нельзя винить меня в том, что я всеми силами пытался направить тебя на правильную дорогу.

– Вот именно, папа, ты хотел, чтобы я нашла не свой собственный путь, а тот путь, который ты для меня избрал. Вот только что я думаю по этому поводу, вас с мамой никогда не интересовало. Ты не задумывался о том, что, возможно, я никогда не хотела видеть себя там, где хотели видеть меня вы? Но нет, вы настоятельно рекомендовали мне поступать на медицинский, рассказывали о том, какая это престижная и высокооплачиваемая профессия. Готова поспорить, что ты уже и место работы мне забронировал, по крайней мере работал над этим. А вот интересно, замуж меня выдать за угодного вам человека вы не собирались? Кажись, у твоих друзей есть сыновья, так кому из них предназначалась моя рука?

– Это уже не важно, ты сбежала, даже не познакомившись с парнем. – В запале ссоры мужчина выкрикнул это, не подумав. И сразу же прикусил губу, когда понял, что наделал. Такого дочка ему точно не простит.

– Ах вот как, значит и здесь вы всё за меня решили. Не думала, что мы до сих пор живём по законам средневековья, когда замужество определяется не чувствами, а выгодным положением в обществе. – Элизабет была вне себя от ярости.

– Лиз, не нужно так, мы совсем ничего такого не хотели, просто были бы не против этого. Вернее, мы просто хотели познакомить тебя с парнем. А вдруг у вас бы что-то получилось. Ну нет, так нет, никто никого не заставлял бы что-то предпринимать. Нам просто не нравился твой бывший ухажёр и мы очень хотели, чтобы ты видела, что есть и другие, более достойные тебя парни. Пойми, мы же заботились о твоём будущем, о твоём счастье, а вот в твоей голове всегда творилось непонятно что, – голос отца приобретал свойственную ему жёсткость и раздражительность.

– Это для вас у меня в голове непонятно что творилось, я же как раз хорошо понимала, чего я хочу в этой жизни. А вот теперь я уже не знаю, кто я, и всё это – благодаря вам!

– Последний раз, когда я слышал от тебя подобную фразу, ты уехала на два года.

– И, наверное, уже не вернулась бы, если бы мама не сообщила мне про не болезнь бабушки. Пускай я бы наделала кучу ошибок, но это были бы мои ошибки, и винить в них было бы некого. А если бы я действительно чего-то достигла, то это была бы моя победа, а не родительская подачка. – Лиз почти кричала, ссора становилась более серьёзной.

– Я уважаю твоё мнение, – неожиданно голос отца стал спокойным и уверенным, – но не совсем разделяю его. Прости, я был не прав, я признаю это…

– А тебя об этом уже давно никто не просит. Теперь у меня есть своя жизнь, которая идёт совершенно не по тому сценарию, который хотели вы. А сейчас прости, я опаздываю на работу.

Она вышла из комнаты, хлопнув дверью, оставив отца одного в полном замешательстве. Неужели его маленькая пчёлка Лиззи действительно выросла. Отец понимал, что в словах его дочери, как ни крути, есть доля правды, но в то же время он никак не мог смириться с этим. Ему было по-настоящему сложно выпустить свою девочку из родительского гнезда, в которое она так неуклюже вернулась, дать расправить свои ещё совсем неокрепшие крылья, и просто отпустить в жизнь. Пускай он нечасто показывал это, но отец действительно очень любил свою единственную дочку и волновался о её судьбе. Жизнь научила его быть стойким ко всем неприятностям, но она же и забрала у него способность видеть простые жизненные радости, мелочи, без которых невозможно быть счастливым. В результате, вместо того, чтобы просто радоваться, глядя, как растёт его девочка, считать её первые зубки, фотографировать первые шаги, он расчётливо и прагматично старался устроить будущее своей единственной наследницы. И вот к чему это привело.

19

День явно не задался, Элизабет одиноко сидела в магазине, покупателей практически не было, а те, что были, хотели звёздочку с неба и жемчужину со дна моря, чего скупой ассортимент тётушкиного магазина, конечно же, не предполагал. По правде говоря, магазин был так себе, да и тётушка им практически не занималась. Он ей нужен был исключительно для того, чтобы иногда показывать мужу, что и она чем-то занимается, и приносит в дом какие-то деньги, хотя денег магазин приносил совсем немного.

Девушка считала минуты до окончания рабочего дня. Ей совершенно не хотелось торчать здесь вместо того, чтобы прогуливаться по городу с Алексом или искать ответы на свои вопросы в Интернете или умных книжках.