– У вас осталось четыре минуты до отхода поезда, – напомнил Дронго. – Прежде чем вы уйдете, ответьте мне честно на один вопрос. Только предельно честно. Неужели с тех пор, как вы развелись со своим мужем, вы не встречались ни с одним мужчиной, который был бы женат? Только честно. Ведь вы очень красивая женщина.

Она прикусила губу, отвернулась. Затем кивнула ему на прощание и побежала к первому вагону. Уже заходя внутрь, обернулась и помахала ему рукой:

– До свидания!

– Вы не ответили!.. – крикнул он вместо прощальных слов.

– Вы сами знаете ответ на этот вопрос, – услышал он, когда София почти уже скрылась в вагоне. Поезд тронулся.

Дронго улыбнулся, помахал рукой и направился к выходу, даже не предполагая, какие драматические события произойдут на книжной ярмарке уже завтра днем, на презентации новых книг американского издательства «Саймон энд Саймон».

В «Марриотте» его номер был на тридцать четвертом этаже. Он вернулся в отель, принял душ, решив заказать себе ужин в номер. Просмотрел последние новости, включил ноутбук, чтобы узнать, не было ли ему какой-либо почты, – и сразу увидел послание от Павла Орлича. Тот писал, что Марко Табакович был достаточно известным полевым командиром в составе сербского корпуса «Дрина». Из-за тяжелого ранения, которое он получил летом девяносто пятого года, Табакович не попал в списки военных преступников и не был затребован Гаагским международным трибуналом, тогда как большинство офицеров этого корпуса предстали перед судом и получили большие тюремные сроки. Среди них были генерал Радислав Крстич, тогда еще подполковник, а также офицеры Драган Йокич, Момир Николич, Видое Благоевич, Драган Обренович. Их признали виновными в совершении этнических чисток против боснийцев. Орлич отметил, что, по сведениям сербской стороны, в районе Жепы погибла вся семья сестры Табаковича.

Дронго сразу набрал номер телефона своего сербского друга.

– Я получил твое письмо, Павел, – сказал он, услышав голос Орлича. – Ты можешь узнать подробности?

– Не знаю, но попытаюсь, – ответил Орлич. – Тогда в Боснии шла настоящая бойня, и убийства происходили почти ежедневно. Многих погибших находят до сих пор. Я ничего не могу обещать, но попытаюсь вам помочь.

– Спасибо. И уточни, чем именно он занимался, когда вернулся в Сербию после гражданской войны. Я не очень верю, что человек, прошедший такую страшную школу выживания и получивший два ранения, мог вернуться к обычной жизни научного сотрудника. Так не бывает. Любая война сильно меняет человека, а гражданская война – тем более. Уточни, пожалуйста, чем именно он занимался в Белграде после возвращения.

– Похоже, что этот Табакович вас очень заинтересовал, – понял Павел. – Хорошо, я попытаюсь завтра еще раз навести все справки.

– И еще одна просьба. Я хотел узнать про Петковичей, которых мы тогда с тобой сумели разоблачить. Что там произошло? Я слышал, что судьи согласились на какую-то сделку с господином Петковичем?

– Это политика, – пояснил Орлич. – Где-то наверху решили, что не стоит ссориться с Европейским союзом. Петкович согласился сотрудничать со следствием и получил только двенадцать лет. Его жене дали шесть лет, но, насколько я знаю, она отсидит только два года и потом выйдет по амнистии. Этот тип, кажется, действительно ее любил, хотя и подставил таким диким способом. Во всяком случае, он просил именно за нее, а не за себя.

– Еще раз убеждаюсь, насколько многогранен человек, – негромко произнес Дронго.

– Что? – не понял Павел.

– Нет, ничего. Спасибо тебе за твою помощь. Завтра буду ждать от тебя сообщения.

– Обязательно, – заверил его Орлич.

Дронго закрыл свой ноутбук и подумал, что необязательно заказывать еду в номер, можно спуститься вниз и поужинать. Почему-то во многих отелях системы «Марриотт» на первых этажах размещались рестораны «Чемпион», в которых, кроме фотографий известных чемпионов, находились и их спортивные трофеи. Очевидно, подобная практика строилась для привлечения в рестораны большего числа молодежи. Дронго спустился вниз и заказал себе еду.

– Что будете пить? – поинтересовалась официантка.

– Воду без газа.

Она отошла, явно разочарованная. Дронго увидел, как в кафе входит Мадлен Зудхоф в черных лайковых брюках и короткой кожаной куртке, надетой на темно-синюю майку. С ней была неизвестная молодая женщина, одетая почти так же. Они прошли в глубь зала и устроились в самом углу. Дронго они не заметили. Им, вероятно, было достаточно комфортно, так как он слышал их громкий смех.

«Странно, – подумал Дронго, – я считал, что эта «злая вешалка» не умеет смеяться. И в каком виде она сюда заявилась, словно двадцатилетняя девушка… Хотя ее подруге, кажется, действительно лет двадцать или чуть больше». Он вспомнил о Софии, которую провожал до вокзала. Вот она – настоящая красавица. Нужно будет ее обрадовать, рассказав о возможном досрочном освобождении старшей сестры. Интересно, как она воспримет эту новость из его уст? Следует уточнить, где именно остановились другие югославские делегации. Черт возьми, он по-прежнему говорит «югославские делегации»… Уже давно нет ни самой Югославии – ни такой страны, ни такого слова. И нет никаких югославских республик. Есть суверенные страны – Сербия, Хорватия, Словения, Босния и Герцеговина, Черногория, даже Македония, которую гордые греки не разрешают так называть, считая, что древние македонцы были предками самих греков. И поэтому во всем мире Македонию называют бывшей югославской республикой Македония. Вот такой географический и политический парадокс. А еще есть не признанное многими государство Косово, в котором проживают албанцы. Интересно, что Косово считалось колыбелью сербской нации, а теперь стало независимым мусульманским государством албанцев. Тоже исторический и географический парадокс.

Собственно, карабахская проблема из этого же числа – ведь азербайджанцы считали Карабах не просто своей территорией, а местом зарождения духовных и культурных ценностей своего народа. Практически все известные композиторы и певцы, поэты и политики родом из Карабаха. Но в начале двадцатых годов было принято решение о разделении области на две части, и в нагорной его части проживали в основном армяне. Была создана автономная область, вошедшая в состав Азербайджана. В конце восьмидесятых начался процесс брожения. Армянское большинство Нагорного Карабаха потребовало выхода из состава Азербайджана и присоединения области к Армении. Официальный Баку был категорически не согласен. Начался конфликт между двумя народами. По легенде, которая была явно придумана, Николае Чаушеску якобы сказал перед своим расстрелом: «Проклятый Карабах, все началось именно с него». Конечно, это выдумка, но нельзя не отметить, что именно с карабахских событий начался общий процесс развала всего Восточного блока, при котором автономии и автономные образования начали требовать большего суверенитета и самостоятельности. Масло в огонь подольет через несколько лет Ельцин, который громкогласно объявит, что все могут брать столько суверенитета, сколько хотят.