— Не модно. А страшно. Страшно терять рукотворные дни, не получая ничего взамен.

— Рукотворные… Это точно. Мы все творим сами. Пока не сделаешь, ни черта не будет.

— Почему человечество так глупо? Толчемся в пробках, в метро. Хуже, чем звери в клетках. Не можем даже перемещение нормальное придумать. А только строим бетонные коробки.

— Коробки, коробки. Такие у нас коробки, — Игорь приблизился к девушке, поцеловав ее в шею. — Это ты хорошо разъясняешь. Но как там твое задание? Вроде о работе правительства было?

— Экономический саммит с азиатскими партнёрами. Я почти подготовила материал.

— Оу! И я об этом не знаю!? Когда ты писала первую статью, я только о ней и слышал! — Игорь всплеснул руками. — Черт, быстро ты научилась быть холодной! Раньше про пироги и бездомных собак строчила! А теперь! Какой уровень… И тебе все равно.

Виктория, наконец, обернулась. Она рассматривала белое, слегка опухшее лицо парня с состраданием.

— Нет! Мне не все равно. Я очень… Очень тебе благодарна… Просто знаешь. В последние дни я думаю о другом.

— Прекрасно. Хороший, московский ход! Интересно знать, кто он! Только не главный редактор твоей газетенки! Ему за шестьдесят! В штанах одна труха!

— Нет, глупенький! — Вика поцеловала мужчину в щеку, словно мать беспокойного ребенка. — О другом… Это — о глобальном. О мире. О нас. В смысле людях.

— Люди — говно, — Игорь облокотился на пластиковый подоконник, сделав спину вопросительным знаком.

— Конечно, Игорёк! Но почему? Отчего так сложилось? Чего нам не хватает, чтобы летать? Если не физически, то хотя бы духовно.

— Амбиции… Мы недостаточно хотим меняться. Мало по-настоящему амбициозных. Одни тряпки.

— Но ведь амбиции — это инстинкты. Иметь, обладать! Развитие должно идти от души, от сердца идти. Даже самая точная наука не лишена духовности. Так ещё Ломоносов сказал.

Парень повернул голову. Оглядел город. Море домов и эстакад уже практически сожрало солнце. Телеведущий хмыкнул, заявив сухо:

— Духовность. Ты у меня сама, как духовность. Лучше скажи, на банкет пойдешь?

— А разве какой-то праздник? — Вика глуповато хлопнула ресницами.

— Пятый день тебе твержу, дорогая! Мероприятие будет. По случаю выхода нового исторического блокбастера. Про князя этого, как его, сука… Не помню. Так вот, там все будут. Гендиректор канала. Из правительства кто-то. Общественный защитник чертов.

И мне надо, просто необходимо, хорошо себя показать. Козел Букреев слухи про меня распускает. Подсидеть гад такой хочет.

Вот я и докажу, что у меня все в ажуре. Костюмчик отглаженный, рубашечка чистая. Жена красавица. Все такое.

А если повезёт, то переговорим о новом формате программы. Возможно даже в прайм-тайм. Это уже рейтинги другие, и деньги соответственно, тоже.

— Погоди, — взволнованно подметила Вика. — Но я ведь тебе не жена!

— Начальство у нас — одни пердуны старые. У них устои, как у динозавров. Скажем, что жена. Беременная! Точно! Хороший способ протолкнуть идею.

— Не знаю… Это как-то все бренно.

— Слушай, в твоём «жопинске» случилась эта, эпидемия придурков. Помнишь, мы ещё вместе смеялись? Вот мне кажется, что это совсем не утка. Может ты тоже подзаразилась? Нет?

— Слушай, Игорь, если человек думает о глобальном, это не значит, что он психопат.

— Психопат, не психопат, — мужчина отошёл от окна. Затем направился вглубь квартиры. — Ты главное, что я говорю, делай. Не глупая же! Сама меня учила, помнишь?

На риторическом вопросе парень оставил возлюбленную. Белесый флаг окна ласкал Викторию вечерним светом. Летняя Москва опускалась в дрёму.

Хотя многие еще терлись в пробках по дороге домой. На перевалочный пункт, куда вынужденно приходится возвращаться в перерывах между «желанной» работой.

— Да, помню. Ещё как помню, — задумчиво изрекла девушка, общаясь сама с собой. — Помню, как на втором курсе ты Кристинке в любви признавался, даже стишок написал. Плакал ещё в курилке, когда она отказала. Думал, никто не видит. Я-то все помню. Хотя это опять же — так бренно.

* * *

Президент с озабоченным видом смотрел в монитор рабочего компьютера. Пиджак главы государства висел на высоком стуле с резной, деревянной спинкой.

Под рукой мешалась бесполезная чернильница, сделанная из зеленоватого камня, под цвет богатого письменного набора.

Иногда седовласый политик двигал затёкшим локтем, задевая гербовый флаг. И кто его так близко поставил?

Свет огромной, хрустальной люстры казался тускловатым. Ковер ручной работы под ногами — грязным. Огромные стены огромного помещения, давили на грудь. Кондиционированного воздуха казалось мало. Хотелось скинуть рубашку, галстук. Избавиться от оков.

Было уже за полночь. Решение ещё не принято. Впервые за последние годы вертикаль власти упёрлась в президентское сердце осиновым колом. Впервые за последние годы высокий управленец жалел, что замкнул на себе властные полномочия.

Более десяти лет он стремился подавлять функции Совета Федерации и Государственной Думы. Более десяти лет он делал незаменимой свою персону…

Зачем? Для чего? Неужели, чтоб с грохотом упасть с небесного пьедестала? Неужели, чтобы прослыть кровавым тираном, на старости лет сбежав в Аргентину?

Нет. Такого точно не будет. А вдруг… Если в небе над глухой провинцией зависают объекты размером с гору, то кто сказал, что государственный переворот нереален?

В дверь сдержанно постучали. Они? За бахромой элитных гардин не было видно улицы. Глупости…

Тройное кольцо усиленной охраны. Особые меры, разработанные лично начальником ФСБ. Не дождутся! Он ещё в седле. Ещё не упустил поводья гигантского трехцветного дракона.

— Войдите, — поджав губы, произнес Президент.

Полноватый мужчина лет пятидесяти с красной папкой в руке бойко прошагал в кабинет. Сразу же присел на мягкий стул с золоченым орнаментом.

Напротив стоял такой же. Во время официальных совещаний глава государства должен занимать его. Глаза в глаза. Доверительные отношения. Никаких интриг и тайн. Или это просто тупой протокол?

Сейчас было явно не до «реверансов». Министр обороны зашёл по крайне скорому делу. Президент окинул его беловатым взглядом из-под редких бровей.

— Давайте. Что у вас там.

Подчиненный молча протянул папку. Прошло меньше минуты, пока хозяин кабинета знакомился с новыми материалами.

— Все также, — сухо произнес он.

— Никаких новых данных пока не поступало. Но мы следим за ситуацией, согласно вашему указу.

— Так, хорошо. Выяснили вообще, что это?