— Насадишь, мразь? Кого ты насадишь!? Вот тебе флаг, параша усатая!

Неимоверно ловким (для своего роста) движением, паренёк перевернул полотно протеста. Сделав из древка бильярдный кий, радикал ткнул им в сторону майора. И как ни странно — попал. Словно опытный игрок по одинокому шару.

От удара куском дерева защитник порядка взвыл. На землю упал выбитый зуб. Кровь хлынула потоком, заливая отглаженную форму.

— Мужики, наших бьют!

— Долби фашистов!

— Суки пендосовские! — Взревели полицейские, стоящие рядом.

И тут же несколько не понимающих в чем дело людей получили удары дубинками. Порция такой контратаки пришлась и на долю полноватой дамы, которую недавно подвинул знаменосец.

Рослый россгвардеец перемахал ее по плечу. От чего рука девушки тут же повисла. А сама толстушка, заливаясь слезами, накренилась на бок. Потом упала на грудь незнакомой студентке.

— Мусора охренели!

— Мусора людей избивают!

— Девочку убили!

— Девчонку молодую убиииилли!

— Нелюди, суки! — Заверещала толпа.

На фоне падения зарплат в последние годы. На фоне бесконечного роста цен, тотального неуважения к труду, волны коррупции и откровенной диктатуры капитала — эти крики стали последней каплей. Маленькой водной пылинкой, переполнившей целое море.

Осознавая, что дальше терпеть нельзя, костяк протестного движения перешёл в наступление.

Теперь целью их была не просто встреча с губернатором или абстрактные требования. Убить! Уничтожить! Разорвать на кровавые лохмотья! Извести до молекул каждого, кто носит погоны. Работает или работал в госорганах! Кто хоть одной сотой души поддерживает высказывания официального правительства.

Молодая преподавательница института вытащила из сумочки перцовый баллончик. Без колебаний надавив кнопку, она разрядила его в лицо солдату, у которого было поднято пластиковое забрало.

Парень с подростковыми прыщами взвыл чудовищным криком. Он даже не понял что произошло. И словно подстреленный оленёнок, звавший маму, упал на колени посреди толпы. Тут же кто-то наступил ему на руку солдатским ботинком.

Правоохранители контратаковали. Не думая больше ни о каких приказах, видя гнев обезумевшего народа, они пустили в ход все возможные средства.

Разрисованные неформалы, хитрые радикалы, девушки-понтовщицы из Инстаграмма. Случайные люди, по-детски желающие справедливости. Все они получали тяжёлые удары дубинок. Резиновые пули оставляли на телах кровоподтёки. Струи ледяной воды сбивали с ног, пробирая до самого сердца.

В ответ полиция получала по голове арматурой, палками, бейсбольными битами. Шлемы отлетали в сторону. И вот уже несколько экипированных спецназовцев остались лежать на асфальте. Навечно или все обойдется? Неясно. Ведь в толчее чудовищной бойни было не до врачей.

Зато журналисты, несмотря на адские вопли и звуки ударов, вклинились в обезумевшую гущу. Правда, эксклюзива не вышло.

Человек небольшого роста разбил оператору о затылок бутылку. А странного вида бабка вырвала у «пригламуренной» журналистки микрофон.

Используя его, как дубину, старуха превратила рот федеральной вещательницы в кровавое месиво. При этом женщина требовала у представителя СМИ… пенсии.

— Дайте пенсию! Жить не за что! Ты только гавкать умеешь, шалава такая!

Конечно, пострадавших среди протестующих было куда больше. Людей с гематомами на пол лица, сломанными руками, разбитыми коленями — с воплем тащили в автозаки. Закидывали туда, словно дрова.

Уже валялось несколько трупов с пробитыми головами. Уже кровь, словно дождевая вода, заполняла углубления площади.

Но тут несколько рослых омоновцев, держась за спины, бросились в рассыпную, оставив в покое скрученных ими провокаторов.

В полицию полетела тротуарная плитка. В одной книге мы уже говорили, что тротуары в русских городах делают из хлебного мякиша, который крошится после дождя.

Так вот, сейчас это сыграло протестующим на руку. Размолотив часть покрытия одной из окрестных дорожек, люди получили настоящую артиллерию.

Словно герои со связками гранат под немецкие танки, кидались горячие головы на толпу полиции. И отступали органы, пятясь назад, получая увесистые удары тяжелеными кирпичами.

Битва продолжалась до позднего вечера. Лишь после захвата активных зачинщиков, вместе с разделением толпы на части, удалось остановить хаос.

Что касается Виталия, то его взяли под стражу. Пока главная площадь кипела восстанием, специальные отряды оперативно хватали всех, кого считали сомнительными.

Тотальная чистка позволила успокоить бунтующий город. Но надолго ли это?

Может воздух не такой уж и хлипкий? Может, мы не умеем летать, потому что не верим в полет? Все же смотрели «Матрицу»? Только не говорите, что нет. Не смотреть такое — как минимум преступление!

Помните, там асфальт напоминал огромный батут. Но это компьютерный мир. В мире реальном никакого батута. Только твёрдая полоса дороги.

А вот воздух. Его плотность вполне может быть достаточной для веса человеческого тела. Недаром со времён строительства египетских пирамид мы бредим левитацией. Вдруг это одна из особенностей организма, о которой попросту позабыли?

Виктория стояла напротив большого окна. На ее глазах огненная радуга спадала за пелену серых построек. Все казалось таким ненастоящим, неправильным. И от чего-то хотелось летать.

Подобное бывает под вечер. Чувство радости с оттенками безысходности. В последние дни в душе девушки пробудилось нечто иное. То, что раньше глубоко дремало.

И теперь она могла ощутить что-то большее, чем амбиции, карьера, семья, деньги. Например, Вика ощущала дождливую тоску, когда столицу покрывали синие струи ливня. Ночью ей хотелось прикоснуться к Луне. Узнать насколько она жива. А сейчас, на закате, на этом ярком закате над унылой землёй…

Она желала идти по воздуху. Раздавать людям миниатюрные звёзды. Чтобы те озаряли сердца, пробуждая тепло.

Правда, поможет ли это? Миллионы насекомых оккупировали «страну Московию» в ненасытной жажде денег.

С другой стороны, вдруг звёзды выгодно продавать? Навряд ли. Где вы видели, чтоб спасительный свет хорошо стоил? Он же все-таки не Айфон.

Вика не шевелилась. Не моргала. В каждом глазном яблоке умирало миниатюрное святило, возвышались миниатюрные небоскребы. Игорь подошёл сзади. Девушка вздрогнула, чуть не бросившись головой в гладь стекла.

— Нравится, вид, любимая? — Пропел рослый, ухоженный мужчина в фирменной рубашке поло.

— Почему ты так решил? — Сумрачно процедила журналистка.

— Каждый день по часу рассматриваешь. Я из-за вида квартиру брал. Так, можно было лучше найти. А тут оп — закаты… Сейчас типа модно.