— Такое впечатление, что ты в курсе всех Элизабетиных проблем, — язвительно заметила она.

Тод растерянно посмотрел на нее.

— Но, солнышко, ты ведь знаешь, что мы время от времени разговариваем по телефону.

Не из дома, мрачно подумала Анна.

Тод не был настолько глуп, чтобы принять ее молчание за заинтересованность, и почувствовал острую необходимость заполнить чем-то гнетущую паузу.

— И еще в их районе нет необходимого для производства бутылок стекла, а я знаю подходящее предприятие в Харлсдене, которое обеспечит их…

— О, будь добр, избавь меня от деталей! Если бы я хотела пройти краткий курс по производству вина, я бы пошла в библиотеку, — напустилась на него Анна, видя, как сжимаются от гнева его губы. Но ей все уже было безразлично.

— Ты против того, чтобы я ехал в Румынию. Это очевидно, — последовал сухой ответ.

— Нет, Тод! — Анне захотелось выпить еще вина, но бокал выпал из ее дрожащей руки, и его содержимое пролилось на скатерть. — Я должна признаться, что совсем не против твоего отъезда в Румынию, я против того, что на меня так внезапно обрушиваются все эти новости…

— Анна…

— Пожалуйста, не перебивай меня! — Она повысила голос и с удовлетворением заметила, как Тод от удивления закрыл рот. Конечно, он не привык слышать такой тон от жены, да они ведь никогда и не ссорились.

До вчерашнего дня.

Анна возобновила атаку, ее глаза метали синие искры.

— Поставь себя на мое место, — бросила она вызов. — В течение всего лишь двух дней ты сначала говоришь мне, что хочешь полностью изменить ход нашей жизни, а потом радостно заявляешь, что улетаешь в Восточную Европу к святоше Элизабете.

— Анна, ты не вполне справедлива…

— А может, мне совсем не хочется быть справедливой!

— Элизабете бы не понравилось слово «святоша», — задумчиво произнес он, и Анна порадовалась, что задела его.

— Только скажи мне, сколько ты собираешься пробыть в отъезде, — холодно поинтересовалась она.

— Всего лишь месяц. — Тод напряженно смотрел на жену, и его густые ресницы почти совсем скрыли серое мерцание глаз. Анна прекрасно знала этот взгляд и не умела ему сопротивляться. Он полностью обезоруживал ее, подчинял своей воле. Когда Тод хотел настоять на своем, Анна всегда подчинялась. — В крайнем случае, пять недель.

Пять недель!

Но Анна решила больше не реагировать ни на что чрезмерно эмоционально, она и так слишком дала волю чувствам. В ней заговорила гордость. Зачем показывать мужу, насколько безумно ревнует она его к Элизабете, как бы Анна ни доверяла ему, и как бы ни старался Тод убедить ее в невинности их с Элизабетой отношений.

Ее эмоциональность не принесет никакой пользы. Только создаст тяжелую атмосферу напряженности и недоверия. Тем более если он уже собрался ехать — а он определенно будет стоять на своем.

— Думаю, мне остается только надеяться, что твой отъезд не продлится дольше месяца, — вздохнула Анна и отодвинула тарелку, так ничего и не съев. Она отпила большой глоток вина и едва не подавилась, увидев свое отражение в зеркале, висевшем за спиной Тода.

Сочетание жуткой жары в зале ресторана и выпитого вина придало ее щекам ярко-красный румянец, который совсем не шел ей и резко контрастировал с желтым свитером. Она выглядела как пестрая канарейка! Когда Анна поставила стакан на стол, губы ее дрожали.

Серые глаза сузились, глядя на нее.

— Что случилось, Анна? — прошептал Тод.

— Только то, что те женщины были совершенно правы! — обреченно произнесла она.

— Какие женщины?

— Те, в дамской комнате, которые сплетничали обо мне. Они были совершенно правы. Я действительно выгляжу как дрожащее желе!

Губы Тода вновь сжались, когда он внезапно сообразил, как именно ему разубедить жену. Он посмотрел на салат, к которому она едва притронулась, и на жалкие капли вина, оставшиеся в бутылке. Если они будут продолжать в том же духе — пить за обедом с такой скоростью, к которой ни один из них не привык, тем более на пустой желудок, — их обоих просто придется выносить из ресторана!

— Ты не голодна? — осведомился он. Анна отрицательно покачала головой:

— Нет.

— Хорошо! — Он поднялся и решительно протянул ей руку. — Пошли!

— Куда мы идем?

— Увидишь, — коротко ответил Тод, беря ее за руку.

Анна заметила, как он что-то тихо сказал на ухо метрдотелю, а затем они внезапно очутились на улице, под отрезвляющим серым дождем. Тод поймал такси и втолкнул ее в машину.

— В Сохо, пожалуйста, — крикнул он.

— Сохо? Тод, о чем ты говоришь?..

— Молчи! — Он яростно поцеловал ее.

Вот так он не целовал меня тысячу лет, озадаченно думала Анна. Даже вчера на диване. Не с таким пылом, граничащим с отчаянием. Как будто он никак не мог ею насытиться. И сознание того, что они находятся на заднем сиденье такси и водитель наверняка наблюдает за ними в зеркальце заднего вида, придавало ситуации такую пикантность, что дрожь пробежала по ее телу.

— Тод! — задыхаясь, прошептала она, почувствовав, как его рука дотронулась до ее напрягшейся груди, натянувшей мягкий бледно-желтый свитер. — Нас могут увидеть!

— Не могут, — прошептал он заговорщически, — я закрываю тебя, хотя и не полностью. Потому что, если бы нас совсем не было видно, я бы начал прокладывать путь к твоему бедру прямо сейчас, стащил бы трусики и…

— Тод! — Ее кровь, казалось, стала густой, как мед, и бешено пульсировала.

Его слова были едва слышны:

— Потому что я никогда не занимался с тобой любовью на заднем сиденье такси. Не правда ли, миссис Треверс?

— Н-нет. — Голос не слушался ее. И это то, чем занимаются большинство женатых пар? Если так, то их сексуальная жизнь очень традиционна и скучна! Перед ее взглядом предстала яркая картинка: она и Тод целуются в такси и трое непослушных шумных детей карабкаются на них. — Но у нас никогда не было такой возможности.

— А ты бы хотела этого? — прошептал Тод, нежно целуя ее в шею, и Анна почти взмыла в воздух, возбужденная его словами и прикосновениями…

Ее голова была запрокинута назад, глаза беспомощно закрыты, и Тод взглянул на нее с пониманием. О Боже! — подумал он, наполненный почти невыносимой страстью. Она, похоже, уже на грани…

Он отодвинулся от Анны, и из ее груди вырвался слабый возглас протеста.

— Открой глаза, солнышко. Мы почти приехали.

Анна смутно осознала, что они у его офиса в Сохо и что Тод выносит ее из такси. Свежий воздух и дождь сразу охладили пыл и отрезвили ее, вызвав яркий румянец на пылающих щеках.