Лев Львович протянул руку, и Оленька вложила в нее свой смартфон. Брюковкин нажал нужные кнопки.

Надев кулон, Оленька впервые посмотрела на режиссера как на возможного отца и спросила:

– Кулон – это оберег?

– Нет. – Лев оглянулся на двери ресторана. – Просто кусок золота на всякий случай. На всякий крайний случай. Все, я пошел, серьезный разговор с Ашотом, и еще нужно отбиться от Сверского или дать ему эпизодическую роль.

Странный разговор получился с отцом, но Оля сразу забыла о нем, как только увидела Волка, сидящего на нетерпеливо рычащем «Харлее».

– Давай быстрее! Здесь нельзя стоять!

С разбегу запрыгнув на горячее сиденье байка, Красная Шапочка надела шлем, и парочка отъехала от гламурного здания в сторону старой Москвы.

Они промчались по Тверской, среди нервно гудящих автомобилей, желающих ехать, как и они, с ветерком по Москве. Затем, сделав крюк по Садовому кольцу, благоухающему цветами на непрекращающихся клумбах, стоящих в ажурных чугунных низках оградках, под сияющим голубизной небом, вернулись к Каменному мосту. Проскочили в Зарядье и выехали на Пятницкую.

– Хочешь мороженого? – спросил Волк, останавливаясь у станции метро «Новокузнецкая».

– Не люблю мороженое, – улыбнулась Красная Шапочка, сняв шлем. Золотистые волосы спутались, но ей даже шло. – Я хочу бодрящего кофе! Только давай не поедем, а пойдем?

– Пойдем.

Красная Шапочка шла по тротуару, а Волк по дороге, ведя за собой «железного коня».

– Ой, смотри, «Кофе Хауз». – Переложив байковский шлем справой руки на левую, Красная Шапочка показала на один из трехэтажных особнячков Пятницкой улицы.

– Вижу.

Волк прибавил шагу, стараясь не задеть медленно ехавшие автомобили, из которых смотрели с завистью на него, такого брутального, в кожаной жилетке, в полотняных бриджах, в перчатках с обрезанными пальцами, с байком «Харли Дэвидсон» и со стройной девушкой в коротких шортиках, в красных туфлях и шляпке, такого свободного в будний день…

– Погоди, – вдруг остановился Волк.

– Зачем останавливаться? – не сразу поняла Красная Шапочка. – Кофе!

– Подворотня! – обрадовался Волк.

– В центре Москвы все подворотни закрыты, – проявил эрудицию Разумей Занудович.

– Ах, как романтично мы путешествуем по старой Москве! – восхитилась Внутренняя Богиня, молитвенно сложив прозрачные руки, и снова затрепетала стрекозиными крылышками.

– Если вы сейчас собьете нам настроение, я вас всех покусаю, – твердо пообещала Девочка-девочка. – Насмерть!

– Смотри, – Волк кивнул в сторону высоких строительных ворот, не запертых, а только перетянутых цепью за петли замка. – Мы туда пролезем, только нужно руль повернуть у моего Хуана.

Они зашли в старый двор реставрируемого особняка девятнадцатого века, пахнущий новым цементом, побелкой и сосновыми строительными лесами. Свой байк Волк не оставил и так и шел, ведя его за собой.

– И что мы здесь забыли? – включилась в игру Красная Шапочка.

– Ни одного строителя, – прошептал Волк. – Здесь пусто.

Волк и Красная Шапочка стояли в пустоте старого дворика между двухэтажным особняком, флигелем и котлованом будущего здания.

Шум Пятницкой улицы остался там, за воротами, а здесь присутствовала магия другого, нездешнего времени. Притягивала к себе старая липа, которую пощадили строители. Корявая, с толстым стволом, с изогнутыми ветками, с облетевшими мелкими лепестками цветочков, еще сохранившими слабый аромат.

– Второй этаж, – решил Волк.

Пристроив байк на первом этаже, возле дыры в полу и обрушенной старой лестницы, Волк поднимался за Красной Шапочкой и с трепетом наблюдал за ее ножками на высоком каблуке, в обтягивающих шортах. Дальше взгляд притягивал овальный вырез на загорелой спине и плечи, покачивающиеся в ритме движения рук.

И вот поворот головы, корпуса, и видна грудь, трепещущая под обтягивающим трикотажем. И профиль любимой девушки с курносым носиком, с белесыми бровями, с голубыми глазами…

– Все! Больше не могу!

В три прыжка преодолев пролет лестницы, Волк подхватил Красную Шапочку и усадил на старинный мраморный подоконник, весь в известковой пыли.

К чертям собачьим, или волчьим, все условности! Руки Волка прошлись по бедрам сидящей Оленьки, запрокинувшей голову и схватившей обеими руками голову Владимира. А он, стараясь не сломать молнию, стащил с нее шортики.

Мгновение… И они снова слились телами в том экстазе, когда не нужно четких слов, только шепот: «Хочу… люблю… ты лучший… ты любимая… ты мое счастье…»

А после они пили кофе на Пятницкой улице за столиком, вынесенным на летний тротуар, заговорщицки переглядывались и смеялись своим воспоминаниям.

…И опять катались по Москве до самого вечера, ощущая теплый ветер и свою молодость.

* * *

Звонки, звонки, звонки…

Там, за дверью комнаты, квартира звенела от звонков сотовых и домашнего телефонов.

– Оля!

Ровно через три стука в комнату Красной Шапочки вошла матушка.

– Что?

– А то! Я за двадцать лет работы в глянцевом журнале не смогла добиться такого ажиотажного успеха, как ты за один вчерашний день! – Матушка стояла в дверях черным силуэтом напротив бьющего в окно солнца.

– Ой, мама. – Только теперь Красная Шапочка осознала себя. Она лежала в кровати и чувствовала легкую истому во всем теле. – Что случилось?

– Оборвали телефоны, а твой выключен. И еще вот это… Интересно знать, от кого.

Красная Шапочка повернула голову и увидела на журнальном столике большущий аквариум… Нет, недостаточно ярко описано – Оля увидела высоченную прозрачную вазу, внутри которой находилась только три шикарные тигровые орхидеи сорта «Ванда»[12].

Цветы были изысканным и дорогими. Уж в этом-то Красная Шапочка разбиралась, видела в своем доме, в числе подарков для матушки. Матушка всегда ставила такой цветок отдельно от других. На подоконник или на антикварную стойку, сняв с нее китайскую вазу.

А сейчас на столике орхидей было ровно три!

Привстав, Красная Шапочка немедленно подхватила вазу и осмотрела ее. Но, к разочарованию девушки, карточки, объяснявшей появление этого ботанического шедевра, она не обнаружила.

Внутренняя Богиня, Разумей Занудович и даже становившаяся с каждым часом все активнее Девочка-девочка с нескрываемым интересом пожирали очами чудо флористики. Лишь когда Красная Шапочка вдоволь налюбовалась цветами, Внутренняя Богиня вопросительно зыркнула на своего коллегу.