Раздался щелчок ассистента режиссера, сообщивший, что ко мне кахэ «применил заклинание» и я должна замереть на месте.

Я коротко втянула воздух и застыла, прикрыв глаза.

— А вот теперь мы действительно поговорим, моя милая дийес, — тоном триумфатора возвестил партнер и подошел ко мне так, чтобы смотреть прямо в глаза.

Моя улыбка стала самую малость шире и довольней. И чем дольше глядел на меня кахэ, тем более явственно на его лице проступало сомнение в правильности собственных действий. Вот же проклятие! Милад не играл Риэнхарна Аэна, он им буквально становился!

И теперь этот Аэн весьма достоверно колебался, понимая, что где-то просчитался и, похоже, попал в очередную западню коварного человеческого дознавателя. Но отступать — это не для мужчины и не для кахэ.

— Надеюсь, вы не против совместной прогулки, дийес? — попытался сохранить самообладание Риэнхарн Аэн.

Я добавила во взор укоризны.

— Я, кажется, говорила вам, что обращение «дийес» ко мне неуместно?

Мне не приходилось вспоминать заученные строки, я просто говорила то, что шло изнутри. Вряд ли удастся приблизиться к естественности Динеса Милада, но Лесли Николсону нос утереть гарантированно удастся! Так-то!

— Неужели вы не понимаете, что на этот раз вы проиграли? — отчаянно цеплялся кахэ за изрядно пострадавшую в неравном бою уверенность в себе.

— О нет, ларо Риэнхарн, это вы все еще чего-то не понимаете.

После того как Сэм скомандовал «Стоп!», его первым вопросом стал:

— Эй, ребята, а вам точно требуются репетиции? Как по мне, вас двоих хоть сейчас в прямой эфир пускай, никто и слова поперек не скажет! Ну, с ларо Миладом, допустим, все ясно, абы кого ларо Аэн играть самого себя и не отправил бы, но наша Лэйси просто нечто! Давай и дальше так, девочка! Я даже сам начал тебя немного бояться.

Будто до появления кахэ на площадке кому-то требовалось меня пугаться. Другие ведь задачи ставил ларо режиссер перед звездой сериалов.

Против съемки без репетиций были мы оба, и Милад, и я. Лучше уж сперва испытать друг друга, проверить, как партнер отзывается на то или другое слово, действие. Да, пока мы идеально чувствуем друг друга, но волшебство может испариться в любой момент.

— Нет уж, работаем как положено, — махнул рукой на восторги режиссера южанин. — Излишняя самоуверенность никогда и никому не идет во благо.

Спустя несколько часов съемок, надо сказать, весьма плодотворных, продюсер сообщил нам, что в одном из залов студии будет проведена гражданская панихида по Фреду Хэмптону, тело которого, наконец, выдал морг стражи… Только оказалось, останки никому и даром не нужны. Родственники покойного запрашивать труп не спешили, звонки агента Хэмптона игнорировали, а сами связаться с кем-то не спешили. Друзья Фреда любили его, очевидно, не настолько сильно, чтобы связываться с организацией похорон. Неизвестная покровительница молодого актера тоже не давала знать о своем существовании и явно не собиралась брать на себя заботу о последнем путешествии покойного.

Мне почему-то даже горько стало. Каким бы паршивым актеришкой ни был Фред, он не заслужил того, чтобы после смерти все, с кем он был близок, бросили его словно сдохшую собаку на обочине дороги. Нужен он был при жизни, веселый, красивый.

Но Фреда в итоге хоронило его агентство. Скромненько, без размаха. А проводить его в последний путь собрались только коллеги по последнему сериалу, и то исключительно ради приличия.

Как ни странно, но и Динес Милад решил прийти на панихиду.

— Смерть следует почитать, — невнятно пояснил свое решение кахэ. — Ведь, насколько я знаю обычаи Эрола, мое появление никого не оскорбит?

Все наперебой принялись уверять южанина, что его желание посетить панихиду — более чем достойное и произведет на всех только хорошее впечатление.

Я спустилась в зал, где обычно проходили пресс-конференции, в черном и без макияжа. Краситься в такой ситуации показалось пошлым. Зачем прихорашиваться, когда нужно скорбеть?

Мик, разумеется, не одобрил, напоминая, что наверняка явятся вездесущие пиявки от журналистики, желая поживиться на чужой трагедии. Они не преминут запечатлеть и меня тоже, особенно в свете рассказов, как сильно я не ладила с покойным Хэмптоном.

— Пусть их. Я на четверть эльф, мне никогда не удастся выглядеть так плохо, чтобы это попало на первые полосы, — отмахнулась я от недовольного орка. — Какие-то моменты жизни я должна проживать ради себя, не ради камер.

В зале собрались только члены съемочной группы, смущенные, растерянные, будто плохо представляющие, где они и, главное, зачем.

Белым пятном среди собравшегося черного моря выделялся кахэ. Динес Милад надел тот траур, который был привычен его народу. Зря Мик переживал, стоило только появиться южанину, как на меня смотреть вовсе перестали. Впору даже приревновать немного внимание публики.

Каждый пришедшей сказал речь рядом с открытым гробом. Но слова казались такими же пустыми и бестолковыми, как и сама наспех организованная панихида. Глупый поток банальностей о слишком раннем уходе и безвозвратной потере. Кахэ и вовсе сказал несколько тягуче-плавных предложений над телом, которые были адресованы именно покойному, не живым, и вернулся на свое место с совершенно каменным выражением на лице.

Никто ничего не понял, но впечатление Миладу произвести удалось.

А в дальнем углу зала маячили две высоких фигуры в фиолетовом. В кои-то веки Аэн и каэ Орон решили нацепить на себя форму и даже со всеми причитающимися к ней побрякушками. Стража бдела со всей возможной тщательностью, будет потом, что докладывать высокому начальству.

— А вон там — кто? — внезапно тронул меня за плечо Мик и указал куда-то себе за спину.

Я обернулась и увидела женщину в черном тренчкоте. Ее волосы полностью скрывал черный же платок. На лице — черные очки-стрекозы. Банальная маскировка, но действенная, сними потом всю траурную амуницию — и ни одна живая душа тебя не опознает. Одно я могла сказать совершенно точно: эта особа далеко не бедна, каждая вещь стоит примерно как средняя зарплата в Иллэне за месяц, а то и за два.

Женщина даже и не пыталась приближаться к гробу, держалась поодаль и как будто старалась стать как можно более незаметной.

— Понятия не имею, — ответила я орку, хотя и начала понемногу подозревать, что явилась лично таинственная патронесса Фреда.

От деда эльфа мне достались зоркие глаза, я прекрасно различала и слишком дряблую кожу шеи, и руки, на которых уже проступали кое-где пигментные пятна. Человеческое тело быстро изнашивается, а косметическое целительство далеко не так всемогуще, как уверяет реклама. Женщина уже вплотную подошла к границе, которая отделяла зрелость от старости. Самое время завести молодого любовника для возвращения потерянной веры в собственную привлекательность.