Через мгновение пещера наполнилась звуками. Их голосами. Ее смехом. Любовными вздохами.

И плачем.

Она приходила сюда плакать по нему. Понимание и ощущение этого заставило его испытать острое чувство вины.

Он велел звукам умолкнуть, а потом долго стоял в тишине, слыша только шум прибоя, накатывающего на берег.

В детстве эта пещера была пещерой Аладдина, бандитским притоном и всем, во что ее превращали они с Заком и их друзья.

Но детство кончилось… хотя, может быть, и не совсем. А тут была Майя.

Он на ватных ногах подошел к дальней стене, опустился на колени и увидел слова, которые вырезал для нее. Она не выжгла их. Вплоть до этого момента, когда кулак, сжимавший его душу, наконец разжался, Сэм боялся, что она это сделала. Она могла. И если бы она это сделала, ее сердце было бы для него потеряно.

Потеряно навеки.

Он протянул руку, и слова наполнились светом, сочившимся из них, как золотые слезы. В этом свете ощущалось все, что чувствовал мальчик, вырезавший их с помощью магии и безграничной веры.

Сэма поразило, что в этом мальчике была сила, от которой теперь кружилась голова у взрослого мужчины. Он тосковал по этой силе.

Сила еще жила в этой надписи. Почему, если сама надпись давно ничего не значит? Неужели прошлое воскресили только его воля и его желание?

Здесь они любили друг друга, причем так сильно, что если бы настал конец мира, они бы этого не заметили. Они объединили свои души, тела и магию.

Теперь он видел Майю, раскачивавшуюся над ним. Ее волосы были огненными, а кожа — золотой. Ее руки были подняты вверх, словно во время молитвы.

Прижимавшуюся к нему во сне со счастливой улыбкой на губах.

Сидевшую рядом и что-то рассказывавшую. Ее лицо горело от возбуждения. Было юным и полным надежд.

Неужели судьба велит ему отпустить ее, так и не вернув? Получить прощение, а потом забвение?

Эта мысль пронзила его насквозь. Сэм с трудом поднялся на ноги, не в силах справиться с грузом воспоминаний, повернулся к ним спиной и вышел из пещеры.

На солнечный свет, горевший, как огонь. Туда, где стояла она, повернувшись спиной к морю.

На мгновение он ослеп. К старым воспоминаниям и старому желанию добавились новые. Время оставило свой отпечаток на них обоих. Она больше не была игривой девочкой, с разбега нырявшей в воду. Эта женщина, холодно и безучастно следившая за ним, обладала лоском и опытом, которых в юности у нее не было.

Ветер трепал ее волосы, завивавшиеся яростными спиралями. По крайней мере, хоть это осталось прежним.

Пока Сэм шел к ней, Майя сохраняла спокойствие, но в ее взгляде не было и намека на тепло.

— Мне было интересно, когда ты придешь сюда. — Ее голос был таким же безучастным, как и взгляд. — Не была уверена, что тебе хватит смелости.

Очень трудно говорить разумно, когда в душе еще горят чувства, вызванные посещением пещеры.

— Ты часто приезжаешь сюда?

— С какой стати? Когда мне хочется посмотреть на океан, я стою на своих скалах. Если мне хочется прогуляться по берегу, то до него рукой подать от моего магазина. Ради чего мне совершать такую поездку?

— Но сейчас ты здесь.

— Неудовлетворенное любопытство. — Майя склонила голову набок, и темно-синие камни в ее ушах блеснули. — А ты удовлетворил свое?

— Я чувствовал там тебя. Чувствовал нас.

Когда ее губы слегка изогнулись, Сэм удивился.

— Секс обладает сильной энергией, когда им занимаются правильно. Тут у нас проблем не было. Что касается меня, то женщина всегда сохраняет сентиментальные впечатления о своем первом опыте с мужчиной. Я вспоминаю об этом с удовольствием. Даже если со временем начала жалеть о выборе партнера.

— Я не хотел… — Он осекся.

— Причинить мне боль? — спокойно закончила она. — Лжец.

— Ты права. Полностью. — Что ж, если ему действительно суждено потерять ее, то, по крайней мере, он может быть честным. — Я действительно хотел причинить тебе боль. И, кажется, изрядно преуспел в этом.

— Ты все же сумел удивить меня. — Майя отвернулась, потому что не могла видеть Сэма, стоявшего спиной к темному входу в пещеру, которая когда-то принадлежала им.

И ощущать эхо собственной бесконечной, всепоглощающей любви.

— Чистая правда. Впервые за все эти годы. — Майе с трудом давались слова.

— Решения, которые принимаешь в двадцать лет, вовсе не означают, что потом никогда о них не пожалеешь.

— Мне не нужны твои сожаления.

— А что тебе нужно, скажи мне, в конце концов?

Она следила за бесконечным флиртом воды и суши. Слышала досаду в его голосе, понимая, что Сэм находится на грани бешенства. И радовалась этому. Чем хуже будет у него на душе, тем легче ей будет держать себя в руках.

— Что ж, правда за правду, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты заплатил за мои страдания своими, а потом вернулся в Нью-Йорк, в ад или куда угодно, только подальше отсюда.

Майя посмотрела на него через плечо с улыбкой, холодной как лед.

— По-моему, не такая уж большая просьба.

— Я собираюсь остаться на Трех Сестрах.

Она снова повернулась к нему. Сэм выглядел очень романтично. Смуглый, мрачный, разгневанный и в разладе с самим собой. Майя дала себе волю и нанесла ему еще один удар.

— Для чего? Чтобы руководить гостиницей? Твой отец успешно делал это, годами не появляясь на острове.

— Я — не мой отец.

Негодование, прозвучавшее в его голосе, вызвало в ней новые воспоминания. «Он всегда стремился найти самого себя, — подумала Майя. — Вел постоянную внутреннюю борьбу с Сэмюэлом Логаном». Она пожала плечами.

— Как бы там ни было, я думаю, тебе скоро надоест островная жизнь, и ты сбежишь отсюда. Так же, как делал это раньше. Ты называл остров «мышеловкой», помнишь? Ты всегда чувствовал себя здесь в ловушке. Так что нужно всего-навсего подождать.

— Ждать придется долго, — он сунул руки в карманы. — Давай поговорим откровенно. Хватит ходить вокруг да около. Мои корни здесь. Так же, как и твои. То, что ты с двадцати до тридцати лет жила на этом острове, а я нет, ничего не меняет. Мы с тобой на равных. У нас обоих здесь бизнес. Кроме того, у нас есть цель, которая уходит в века. Судьба Трех Сестер имеет для меня такое же значение, как и для тебя.

— Странное утверждение для того, кто беспечно удрал отсюда.

— В этом не было ничего беспечного… — начал Сэм, но она уже повернулась к нему спиной и шла к утесу.

«Оставь ее в покое, — советовал внутренний голос. — Дай ей уйти. Это судьба, и ее не переспоришь. Воевать с ней бессмысленно. От этого всем будет только хуже».