— Твой ход, Конхобар, — неудачно метнув кубики, усмехнулся Никифор. — Гляди не сделай ошибки, как в прошлый раз.

— Да уж как-нибудь… Интересная игра? — Подняв глаза, Ирландец окинул взглядом завсегдатаев. Те закивали. — Если бы у вас были монеты… Или хотя бы какие-нибудь сущие безделицы, типа беличьих шкурок… — Конхобар неожиданно улыбнулся.

— То что? — нетерпеливо спросил его кто-то из гостей. Беседа шла на языке фьордов, который хорошо понимала добрая половина присутствующих.

— То мы бы, думаю, смогли научить вас играть. — Ирландец задумчиво тронул фигуру и тут же увидел ярла. — Здравствуй, Хельги-ярл! — поднявшись, приветствовал он. — Садись, испей с нами пива… или, скорее, того, что здесь именуют пивом.

— Тут есть чудесная вещь, называется «березовитца пианая», — улыбаясь, кивнул на кружки Никифор и тут же спохватился: — Я сам-то, конечно, не пил, так, по рассказам знаю…

— Ага, не пил, — усмехнулся Хельги.

— Ну, то не хмельное. — Осенив себя крестным знамением, Никифор тут же выхлебал весь напиток до последней капли. Чтобы, значит, никто и проверить не мог — хмельное там или не хмельное.

— Завтра едем в Полоцк, — усаживаясь на почтительно освобожденную кем-то лавку, сообщил друзьям ярл.

— А почему не сразу в Кенугард или к Рюрику? — спросил Ирландец.

— Есть кое-какие соображения, — уклончиво ответил Хельги. — Расскажу по пути. А где Снорри с Радимиром?

— Снорри с Радимиром? — переспросил Ирландец и вдруг расхохотался. Улыбнулся и Никифор, а все окружающие так просто покатились со смеху. — Тут такая интересная история, ярл, — отпив, взялся объяснять Ирландец. — Где-то пополудни — мы с братом Никифором уже были здесь, играли — вдруг слышим какой-то шум снаружи. И вроде как знакомые голоса.

— Кто-то угрожал разнести всю корчму по бревнышку, — подтвердил Никифор. — Это Снорри был, как оказалось.

— Да, — кивнул Конхобар. — Вот мы и подумали, с чего бы это Малыш так разошелся? Вроде на него не похоже. А дело тут было вот в чем. Снорри с Радимиром решили искупаться, выкупались и уже возвращались обратно, проходили мимо Велесова капища, как вдруг на них набросился какой-то здоровенный тролль с топором…

— С криком «варяжские рожи!», — добавил монах.

— Да, именно с таким криком, как потом рассказывал Снорри. Они, конечно, не стали дожидаться, когда он им поотрубает бошки, выхватили мечи, и плохо пришлось бы тому троллю, ежели б перед началом схватки Радимир не пожелал уточнить, что он-то уж никак не «варяжская рожа», а из кривичей. Тут тролль засомневался, бросил топор, начал выспрашивать. Ну, наши тоже мечами махать не торопились, чужой город всё-таки. Слово за слово — выяснили, что тролль этот — звать его, кстати, подходяще — забыл как…

— Онфим Лось.

— Ну да, Онфим Лось. Так вот, этот Онфим Лось, оказывается, приходится Радимиру каким-то родичем, и вот он, Лось этот, принялся Радимиру жаловаться. Дескать, отпросилась племянница на ночь моленье творить Велесу, чтоб поискал хорошего жениха. Ну, отпросилась и отпросилась — дело обычное, какой девке хорошего жениха не хочется? Не раз уж так отпрашивалась. Но тут вышла надобность и у самого Онфима зайти к волхву-кудеснику — это колдун местный — по каким-то своим надобностям, то ли старую свою жену отравить задумал, то ли что другое, а только зашел в капище, думал, там и племянница его…

— Ладислава.

— Ладислава. Странные у них здесь имена, еле выговоришь. В общем, глянул наш тролль вокруг — ан племянницы-то и нет! Вообще никаких девок вокруг нет, одни идолы да старый волхв, как кот, облезлый. Они волхва за шкрябень — где девки, гад? А тот ни жив ни мертв со страху — испугаешься тут, когда ни с того ни с сего на тебя трое налетают да в шею мечами тычут. В себя, правда, кудесник быстро пришел: нету, говорит, тут никаких девок, и не было никогда, а что вы тут мечами машете, так за то вас Велес-бог лично накажет — потонете, мол, вскорости в каком-нибудь подходящем омуте. Ну, наши тоже не дураки, быстренько на торг сбегали, купили белого петуха, с волхвом помирились — петуха в жертву Велесу принесли. А на торгу и узнали, что видели девок на перевозе. Какой-то рыбак…

— Нехряй.

— Нех-т-рей… Слушай, Трэль… Тьфу, брат Никифор. Как ты имена эти запоминаешь? Мне вот никак что-то не наловчиться. Ну да ладно. Так вот этот Hex… Них… Нехряй-рыбак, оказывается, дал каким-то девкам лодку — с уговором, что к утру вернут. Спокойно дал, видно, не в первый раз уже. Вот ты бы, брат Никифор, дал бы незнакомым девкам лодку?

— Конечно дал бы! — не моргнув глазом, кивнул монах. — Ведь Господь наш Иисус Христос завещал делиться. Так и говорил: «Просящему у тебя — дай!»

— Тьфу ты… А вот я бы не дал! И любой нормальный человек не дал бы…

— Вот святой Петр, который раньше тоже был рыбаком…

Хельги с размаху стукнул кружкой об стол:

— Короче. Где сейчас Снорри и Радимир? — Монах и Ирландец переглянулись:

— А пес их… Ушли куда-то, я думаю, к этому Онфиму Лосю в гости. Они же с Радимиром родичи.

— Да думаю, они б уже должны вернуться, ярл. — Хельги кивнул. Пожалуй, да…

Они посидели в корчме еще немного, а затем, когда последний луч заката растворился в белесом небе, возвратились домой, к Торольву. Ни Радимира, ни Снорри там не было.

— Да брось ты беспокоиться, ярл, — махнул рукой Торольв. — Понимаю, хевдинг всегда должен знать, где его люди. Но…

Хельги тем не менее беспокоился. Да, не девицы пропали — взрослые воины, викинги, каждый из которых стоит как минимум пятерых, и уж за себя-то постоять они, конечно же, вполне смогут, и плохо придется тем лихим людям, ночным нидингам, что осмелятся напасть на Радимира и Снорри. Всё это так. Но не нападения боялся Хельги, не об этом болела его голова… Ярл опасался «подставы». И откуда взялось вдруг в голове такое слово? А ведь слово верное. Альдегьюборг — как кипящий котел. Кто за Вадима Храброго, кто за Рюрика, кто пес их знает за кого еще, у каждого рода свои интересы, и интересы эти — как жернова, а они, Хельги-ярл с дружиной, возможно, окажутся теми зернами, из которых кто-нибудь слишком ушлый смелет муку власти. Грубо говоря, «повесит» — опять не совсем понятное слово, и далекий шум в голове, словно рокот прибоя, — в общем, «повесит» на «пришлых варягов» какое-нибудь преступление, пакость какую-нибудь, поди отмойся! А если и отмоешься, так поздно потом будет, против варягов восстание в этих краях враз поднять можно, многие роды бойцов выставят. И не потому, что так уж не переносят варягов, а чтоб поймать в мутной воде золотую рыбку и не опоздать к дележу возможной добычи. А кто может быть крайним в такой ситуации — догадаться несложно. Чужак, тот, у кого нет здесь достаточной опоры.

Конхобар Ирландец и Никифор, с подачи Хельги прокачав ситуацию, врубились в нее достаточно быстро. Ирландец даже заявил, что не раз предупреждал Снорри и Радимира, чтобы вели себя осторожней, да всё без толку.