Парень постучал. Не дождавшись ответа, постучал снова громче.

На этот раз за дверью раздался мужской голос.

Сердце Катерины было готово разорваться от счастья. Она узнала Степана. Его сильный, волевой бас, которым он разговаривал со всеми кроме неё.

Парень нажал вниз металлическую ручку двери и Катерина, шедшая за ним, оказалась в просторных хоромах морского волка. Отодвинув посыльного в сторону, она сделала шаг вперёд, желая броситься на шею мужу, одетому в чёрный китель. Но увидев, как тот остолбенел, словно перед ним была не его жена, а морское чудовище, остановилась. Хотела что-то сказать, но не смогла. Рот остался полуоткрытым.

— Откуда ты? — только и смог вымолвить Степан.

И тут она поняла, что он её не ждал. Это обстоятельство пронзило Катерину внезапной радостью, дав почувствовать себя нежданным счастливым подарком. Она ждала от мужа взгляда, слова или жеста, чтобы броситься ему в объятия и задушить, прижавшись изо всех сил. Но он продолжал стоять с опущенными руками, глядя в упор на странные цветы в её руках, словно это и была настоящая Горгона, заколдовавшая его.

Катерина понимала растерянность мужа. Ведь он ждал её только после обеда и ещё не приготовился к встрече. Она решила сделать над собой усилие и сама подошла к нему, обняв за шею. Пёстрый букет оказался теперь между их лицами, источая едва уловимый аромат.

Парень положил коробки на стол и протянул счёт.

Поцеловав Катерину, Степан отстранил её и, молча, взял листок. Быстро пробежав взглядом, достал из кармана кошелёк с деньгами и, найдя нужные купюры, передал парню, сказав:

— Оставь себе на чай!

Уходя, парень обернулся к Катерине и весело, понимающе, подмигнув ей, скрылся за дверью.

Степан обнял Катерину и, прижав к себе, крепко поцеловал.

Катерина пришла в себя.

— Что это за цветы? — спросила она, — ты никогда раньше мне такие не дарил! Очень красивые и диковинные!

— Это Стрелиции, — успокоившись, произнёс Степан, — прекрасные южноафриканские цветы. Я ждал тебя после двух. А сейчас ещё нет одиннадцати!

— Я хотела увидеть твой корабль на горизонте, — тихо сказала Катерина, — почувствовать, как он приближается, а вместе с ним и ты!

— Глупышка! — отозвался Степан. Тебя бы не пустили в порт, пока бы нас не проверили таможенники. И ты бы мёрзла у ворот.

— Ну, вот видишь, всё обошлось, — засмеялась Катерина, — я здесь! Что ещё надо?

— Ну, да, — задумчиво ответил Степан, — будем отмечать встречу?

Он быстро раскрыл коробки и на столе оказались несколько наборов суши, пирожные и пара бутылок шампанского. Катерина поставила цветы в хрустальную вазу на тумбочке рядом с дверью в соседнюю комнату.

Пока Степан возился с шампанским, она вынула из шкафа тарелочки и аккуратно разложила на них еду.

В этот момент распахнулась дверь в комнату рядом с тумбочкой — это была спальня. Оттуда, потягиваясь и сонливо улыбаясь едва приоткрыв веки, появилась стройная девушка в мужском халате, накинутом на прозрачный пеньюар. Она подняла вверх руки, растопырив пальцы и выпятив крепкую грудь вперёд, обвела взглядом всё, что находилось в комнате.

Её безразличие сменилось истерическим восторгом, когда она заметила на тумбочке букет цветов. Опустившись на колени, обняла бутоны и прижала их к своему лицу как старых знакомых. Повернула лицо к Степану, и стала что-то нежно и мелодично говорить ему на английском, прерывая речь, чтобы в очередной раз вдохнуть аромат, исходящий от цветов.

Катерина недоумённо разглядывала эту красивую непосредственную двадцатилетнюю девушку. Затем перевела взгляд на Степана.

Тот, серьёзным тоном что-то сказал девушке тоже по-английски. После чего та резко ответила и, настороженно взглянув на Катерину, быстро поднявшись, скрылась в спальне, закрыв за собой дверь.

— Это дочка лорда Вильямса, владельца нашей судоходной компании, — ответил Степан на немой вопрос Катерины, — она решила несколько дней провести в Питере. Никогда здесь раньше не была. Я предоставил ей свою каюту для проживания. Лучше апартаментов здесь нет.

Катерина очень хотела, чтобы эти объяснения успокоили её. Но маленький червячок недоверия успел зародиться и стал не торопливо подтачивать многолетнее доверие.

— Жди меня, и я вернусь! — вслух произнесла она, больше для того, чтобы успокоиться.

Степан подхватил её на руки и усадил на диван, продолжая в такт:

— Только очень жди!

Они уже выпили по фужеру шампанского, когда вновь открылась дверь в спальню и оттуда вышла дочка лорда одетая в обтягивающее кожаное платье. Неяркий свет каюты мгновенно прилип к его лаковой отливающей черноте. Стал грациозно стекать вниз, подчёркивая гибкость любого движения хозяйки.

— Элен, — представил её Степан, и, указав на жену, продолжил знакомство, — Катя.

Катерина не знала английского, а Элен — русского. К помощи Степана как переводчика, никто не обращался. Общение не ладилось, и застолье оказалось не длинным. Элен с удовольствием поглощала суши, а затем пирожные. Периодически уходила в спальню, чтобы собрать свои вещи.

Катерине кусок в горло не лез. Она только пила.

Степан сказал, что приедет за своими вещами завтра, чтобы не загромождать такси.

Когда корабль оказался позади, Катерина обернулась, чтобы ещё раз полюбоваться на морского красавца. Её познаний в иностранных языках хватило на то, чтобы прочитать название корабля: «Святая Елена».

Тот же охранник, глядя на проходящую мимо троицу, ничего не спросил. Покачал головой, что-то бормоча себе под нос.

Этот отпуск Степана был всего неделю. Первые три дня Катерина ходила за ним с Элен как хвостик по музеям и выставочным залам. Потом ей всё надоело, и она оставалась дома с дочкой ждать Степана к ужину. Тем более что надо было продолжать водить её в школу и внеклассные занятия.

Бывало, Степан приходил уже ближе к полуночи, и ужинать отказывался. Но был весел и бодр. Говорил, что прошёл курс лечения в Англии, о хороших перспективах в работе. О том, что очень важно зарекомендовать себя положительно перед дочкой владельца компании.

Проводив Степана в море, Катерина почувствовала нехватку жизненного опыта. Правильно ли она себя вела? Быть может, надо было отругать Степана? Обидеться? Но за что? Ведь он старается работать, чтобы обеспечить свою семью. Чтобы их дочь получила достойное образование. Ведь он рискует жизнью, попадая в штормы и ураганы.

Но что-то перевернулось у неё в душе. Словно она попала в незнакомую жизнь, где ранее никогда не бывала и не знала как себя вести. Не знала, как теперь надо общаться, что говорить, о чём думать.

На улице не унималась вьюга. И внезапно налетевшая грусть вызвала нежданную зависть к всеобщей суете за окном, к этому броуновскому движению, объединяющему всё изменяющееся: спешащих людей, едущие автомобили, летящих птиц. И ей захотелось включиться в эту вселенскую игру. Почувствовать свою необходимость не время от времени. Закружиться в этом водовороте обязательств и обещаний. Чтобы не думать, а просто делать. Прогнать былое одиночество, породившее подтачивающего веру червячка сомнений, заполнить суетой бездеятельную созерцательность и скуку.