— Мистер Каллахан, когда эта история выйдет наружу, я действительно верю, что останусь без работы, и сомневаюсь, что вам всем когда-нибудь снова понадобится адвокат.

— Никогда не говори «никогда», ДиМарко, — кивнул Лиам, его голос был едва громче шепота.

ДиМарко посмотрел на меня и тоже протянул руку для рукопожатия. Переместив Итана к своему бедру, точно так, как я представляла себе это в течение нескольких месяцев, я потянулась к его руке.

— И спасибо вам за все, что вы сделали, миссис Каллахан, я уверен, что это было нелегко. Я буду следить за пресс-конференцией президента, — сказал он мне.

Улыбаясь, я кивнула.

— Вам тоже спасибо. Мне так жаль, что вам не сказали…

— Нет, я понимаю. Национальная безопасность превосходит крутого чикагского адвоката, я просто рад, что нахожусь на правильной стороне истории. Еще раз, удачи вам всем! — сказал он, еще раз помахав рукой перед выходом из зала суда.

Взгляд Лиама метнулся ко мне, как будто он пытался собрать воедино паутину лжи, которую я придумывала последние несколько месяцев. Следующим подошел прокурор, он открыл, затем закрыл и открыл рот, прежде чем вздохнуть.

Повернувшись к Лиаму, он низко опустил голову в знак поражения.

— Разрушение уже началось. Я уверен, что к утру я буду полностью сломлен, — попытался он отшутиться.

— Небольшой совет: переедь куда-нибудь. Досада останется, но, по крайней мере, есть надежда, что однажды ты сможешь снова показать свое лицо, — серьезно сказала я ему.

Он закрыл глаза, вздохнул и кивнул.

— Мне искренне жаль, я не знал. Я также принесу официальные извинения.

Когда он ушел, Анна хихикнула, глядя мне прямо в глаза.

— Больше никаких одолжений. С меня хватит.

— Нет, — сказала я ей. Она была семьей.

— Я чертовски ненавижу эту семью, — пробормотала она, слегка обнимая Лиама, на что он не ответил. — Что ж, удачи с ними, мне нужно готовиться к пресс-конференции.

Когда все остальные ушли, они выжидающе повернулись ко мне.

— Насколько велико это прикрытие? — Седрик наконец заговорил: Он казался таким же незаинтересованным, как и Лиам

— Когда твой дедушка возглавляет ФБР, настолько большое, насколько это в человеческих силах. — И, судя по их реакции, я догадалась, что он им не сказали, потому что у всех у них глаза, за исключением Оливии, которая продолжала наблюдать за Итаном, чуть не вылезли из орбит.

— Лиам? — Седрик повернулся к нему.

Он кивнул и, наконец, придвинулся ко мне ближе, но не дотронулся до меня, как я надеялась. Вместо этого он потянулся к Итану, но я не хотела его отпускать. Мне было больно снова отпускать его, но я сдалась. Итан захихикал, легонько шлепнув отца по лицу.

— Нил, попроси Монте и Феделя подогнать машину к заднему выходу. Нам с Лиамом нужно поговорить, — скомандовала я, возвращаясь на свое место, как будто я не исчезала почти на полгода. Чем скорее они вернутся к тому, как мы управляли этим кораблем, тем лучше будет для них. Потому что, несмотря ни на что, мы были главами этой семьи, и я никогда не отказывался от этой позиции.

Оливия, должно быть, слишком сильно надавила на каблук, потому что он сломался. Не говоря ни слова, она сорвалась с места и потопала к выходу, а Нил последовал за ней. Эвелин заключила Лиам в легкие объятия, на которые он ответил.

— Я так рада, что это наконец закончилось, — прошептала она.

Но это было не так. На самом деле, все только начинается, и, оглядываясь на то, как обстояли дела в этой семье, я знала, что не все будут целы на финишной прямой.

Эвелин повернулась ко мне, но не сказала ни слова; перед уходом она поцеловала Итана в макушку.

— Детка, нам тоже пора возвращаться, мне понадобится много выпивки, чтобы справиться с этим дерьмом, — пробормотал Деклан, беря Коралину за руку. Но она на мгновение оторвалась и подошла ко мне.

— Вся семья должна носить такое, без исключений, — ухмыльнулась она, отрывая пуговицу своей кампании «Свободу Лиама» и прикрепляя ее к моему пиджаку. — Добро пожаловать домой, Мел.

Я кивнула, не желая говорить. Я не была уверена, смогу ли выразить словами то, что я чувствовала.

Через несколько мгновений мы остались одни. Лиам, Итан и я; наша испорченная, прекрасная, маленькая семья. Лиам сел и посадил Итана к себе на колени.

— Лиам…

— Четыре минуты, Мелоди. Четыре минуты, это то, сколько времени им понадобится, чтобы подогнать машину, а я просто хочу четыре минуты побыть с самым важным человеком в моей жизни, и не иметь дела с тем, во что, черт возьми, ты собираешься меня втянуть, — выплюнул он в меня, заставив Итана нахмуриться и снова похлопать по чеку, пока он не улыбнулся ему.

Во что я его втягивала?

Я почувствовала, как холодный пот покрыл мое тело от его слов. Это было не из-за того, что он сказал, я слышала вещи и похуже, направленные в мой адрес. Но дело было в том, как он это сказал. Презрение было преобладающей эмоцией, которую я могу слышать. Хотя я не ожидала, что меня встретят с распростертыми объятиями, только услышав его голос и находясь рядом с ним, я пожалела, что меня не встретили так. Сев, я больше ничего не сказала. Он пытался отвлечься на Итана, но мой малыш не мог держать свои зеленые глаза открытыми больше минуты. Его голова начала кивать взад-вперед, и я потянулась к нему, но Лиам покачал головой и крепко прижал Итана к груди.

— Зачем сейчас притворяться, будто тебе не все равно? — пробормотал он.

Я думаю, наши четыре минуты истекли.

— Это та игра, в которую мы будем играть? — Прошептала я, стараясь не смотреть на него.

— Никто не играет ни в какие игры, кроме тебя. Ты нашла себя там, где, блять, ты была? Было ли это удивительно? Пожалуйста, скажи мне, стоило ли оно моего заключения в тюрьме, вдали от моего сына? Стоило ли бросать его?! — рявкнул он, и Итан на мгновение пошевелился, прежде чем успокоился. — Я думал обо всем, что скажу