сомнения, надо поставить прежде всего мохаджеров (беглецов) и ансаров (помощников)145 Мухаммеда, между которыми многие и до принятия ислама по своим убеждениям были чистыми суфиями. Отсюда естественным образом объясняется следующее очень важное обстоятельство. Когда преследуемый своими мекканскими врагами Мухаммед бежал из Мекки в Медину в 622 г. по P. X.146, то, чтобы прочнее утвердиться в последней и теснее связать себя и бежавших с ним меккцев с новыми друзьями и союзниками, он тотчас по прибытии в Медину учредил два братских союза из пятидесяти четырех мохаджеров и стольких же мединцев. Обязанности этих братств состояли в том, чтобы члены их взаимно помогали друг другу и в горе, и в счастье и взаимно поддерживали друг в друге принятую веру – ислам. Далее союз между членами этих братьев распростирался до того, что они считались законными наследниками друг друга предпочтительно пред кровными родичами147. Во главе каждого из этих братств были поставлены Абу Бакр и Али. Очевидно, что в таких братствах не было ничего суфийского, как не было тогда и самих дервишских общин, и что такие братства нужны были только до тех пор, пока не распространилось магометанство. Когда же это последнее охватило собою всю Аравию, когда затем многие из новообращенных мусульман стали открыто обнаруживать свои суфийские наклонности и даже составлять из себя особенные общины, тогда уничтожились и самые братства незаметно и без всякой борьбы, чрез совершенное слитие с первыми. Это и естественно, потому что многие из первых последователей Мухаммеда и членов учрежденных им братств и без того были в своей душе настоящими суфиями. В это-то самое время название «суфий», которое и тогда уже существовало у мусульман, хотя еще и не означало собою чего-нибудь кастового или сектантского, как это случилось с ним впоследствии, и оделялось равносильным выражению «ревностный мусульманин»148.

Таким образом, сначала братства Абу Бакра и Али не имели ничего общего с суфизмом, хотя еще и до этих братств держались учения последнего отдельные лица из мусульман; а затем, когда в исламе образовались целые суфийские общины, означенные братства слились с ними и тем самым сообщили им авторитет законности в глазах мусульман. После этого суфийские общины, чтобы придать себе больше авторитета, подобно слившимся с ними братствам, стали уже считать своими основателями Али и Абу Бакра, как бы действовавшими в этом случае по воле самого Мухаммеда.

Организация первоначальных суфийских общин в настоящие секты под именем «суфийских» в период Аббасидов

Суфийские общины стали размножаться среди мусульман еще при Мухаммеде, и особенно они увеличились после того времени, когда произошло слитие их с известными братствами Абу Бакра и Али. После этого среди магометан стали возникать даже такие суфийские общины, которые не имели никакой непосредственной связи с названными сейчас халифами, но получили позволение на свое существование прямо от самого Мухаммеда. Такова, например, община, основанная в 622 г. по P.X. (в 37-й гл. хиджры) Увейсом Карани, уроженцем Карай, в Йемене149. Но при всем том в описываемое время ни одна из этих общин не существовала среди мусульман в форме настоящей замкнутой секты, хотя члены их и отличались от простых магометан некоторыми особенностями во взглядах на ислам и своим философско-религиозным воззрением. А это зависело от того, что учение и устройство первоначальных суфийских общин не были на первых порах окончательно сформированы. Развитие учения и организация их вполне зависели от истории ислама при Мухаммеде и первых трех халифах, когда происходили войны и когда новая религия распространялась между людьми. Понятно, что такое время не могло благоприятствовать развитию суфизма у мусульман. С другой стороны, и внутренняя жизнь ислама за это время не совсем благоприятствовала суфизму. Известно, что со времени смерти Мухаммеда между мусульманами начались споры об имамстве и что победа в этих спорах оставалась на стороне приверженцев Абу Бакра, Омара и Османа, а партия алиидов была гонимой. По своей склонности к мистической жизни и по рано обнаружившейся особенной любви к своему духовному главе, Али, суфии естественно должны были переносить одну и ту же с ними участь, с тем лишь различием, что суфии за свое благочестие уважались даже и противниками алиидов.

Не лучше, если не хуже, было положение суфизма во весь период Омейядов, которые были заняты по преимуществу завоеваниями и считались самыми ожесточенными врагами алиидов. Суфиям приходилось поэтому тяжело при таком порядке вещей. А если к этому присоединить еще подавляющее влияние Корана, авторитет которого нарочито старались выставлять перед алиидами их враги, и появление в период Омейядов различных фанатических сект чисто магометанского характера, то сделается вполне понятным, почему и в период Омейядов у суфиев, с их чуждыми исламу воззрениями, не могло вполне развиться учение и окончательно организоваться устройство их общин.

Не таково было положение суфизма в период Аббасидов, считающийся временем магометанского просвещения и составляющий эпоху в развитии его внутренней жизни. В это время вся человеческая образованность перешла к магометанам. Первое место заняли у них творения древних греческих философов, под влиянием которых возродились и несколько очистились смутные и искаженные идеи, с давних пор бродившие в умах арабов; под их влиянием мусульмане на все стали смотреть либеральнее, чем это было раньше. И суфии, как более склонные к тихим занятиям, прежде и усерднее всех принялись за эти творения. Из всех философов Греции им нравились главным образом Платон, каким его представляли неоплатоники, неопифагорейцы и другие мистические школы. Но суфии не пренебрегали философами и иных направлений, как напр., Аристотелем, и сделались вскоре самыми образованными и уважаемыми людьми среди магометан и заменили собою сирийских христиан – своих учителей. Многие из них стали занимать тогда высокие посты в арабском государстве по части просвещения, блистали при халифском дворе. В этом отношении особенно знаменит философ-суфий Абу Хамид Мухаммед, или аль-Газали, пред которым благоговел и теперь еще благоговеет весь мусульманский мир. Он был профессором богословия в высших магометанских школах в Джарджане, Нишапуре и Багдаде150. Следствия такого положения вещей в период Аббасидов были чрезвычайно важны для суфизма. Под влиянием неоплатонизма и неопифагореизма суфии успели в это время, во-первых, развить достаточно свое учение, во-вторых, выделили себя из среды всех вообще магометан, как суннитов, так и шиитов, в качестве последователей особой самостоятельной секты, усвоившей себе название «суфийской», и, наконец, заставили даже суннитов признать эту секту не только законным учреждением в исламе, но и чисто магометанским.

Распространение суфийских сект в арабских владениях и особенно в Персии, также в