Тем временем тучи, несколько месяцев закрывавшие небо, исчезли, солнце, ещё не слишком тёплое, весь день освещало горы и обширную равнину перед ними. Потянулись на север косяки птиц, и стада животных. Шишагов дожил до весны. Запасы свои он подъел, мяса хватало, а вот орехи уже кончились, и в бочонке с грибами дно вот-вот покажется. Даже за опостылевшими лопухами приходится по несколько часов топать, в окрестностях все уже выкопал. Скорее бы щавель и кислица подросли, что — ли. Да хоть крапива с одуванчиками! Однажды, отправившись за еловыми корешками, увидел на ёлках молодые побеги. Чёрт, какие они были вкусные! Рома пасся, как лось, и только страх того, что непривычная еда «пробьёт днище», заставила его остановиться. Нарвал охапку в запас, и, счастливый, потопал домой, ножом прямо на ходу обдирая кору с еловых корешков.

* * *

После первой вылазки на равнину Шишагов, войдя во вкус, стал выбираться туда смелее, особенно когда под весенним солнцем подсохла степь. Его манили жёлуди, возможно оставшиеся в здешних дубравах, и растущие вдоль рек камыш и рогоз, как источник растительной пищи. Иногда Роман, выходя на рассвете, возвращался домой уже затемно. Он возвращался с полным ранцем корней рогоза, когда услышал далеко позади, на своём следе, хриплый лай. Чуть в стороне в ответ пролаял другой зверь. Роман на всякий случай ускорил шаги. Через десять минут стало ясно — стая диких собак идёт по его следу. До любимых скал оставалось топать ещё пару часов, и на таком отрезке убежать от стаи быстроногих преследователей не получится. Да и не собирался Роман бросать поклажу. Оглядевшись, выбрал подходящий холм, и зашагал на вершину. Аккуратно положил рюкзак, кобуру и колчан, воткнул перед собой парочку стрел, уложил у правой ноги посох. Лук оттягивает опущенную левую руку, оперение стрелы в пальцах правой. Стая стремительно приближается, перелаиваясь на семь голосов.

Хорошо идут, вся стая, как один организм, семиглавая машина убийства. Широкой дугой, по голосам контролируя положение загонщиков, не оставляя жертве шансов ни свернуть, ни проскочить в разрыв. То один охотник, то другой высоко выпрыгивают, осматривая степь поверх травы. Заметивший стоящего на холме Рому зверь взвыл, и стая сразу сменила порядок, окружая добычу. Стоящий на вершине холма двуногий только злобно ощерился в ответ. В его мозгу складывались две траектории: та, которая рисовалась шевелящимися стеблями прошлогодней травы, и та, которую прочертит в весеннем воздухе сорвавшаяся с тетивы стрела. Когда момент был сочтён оптимальным, рычаги рук рванули в разные стороны лук и тетиву. Удар тетивы по предплечью левой руки совпал с обиженным визгом пробитого навылет зверя. Лук сразу отброшен в сторону, на второй выстрел просто нет времени. Выметнувшееся прыжком из травы за спиной рыжее тело в высшей точке траектории сбивается угодившим в голову боковым ударом тяжёлого посоха. Этот пёс даже не визжит, его челюсти и шея сломаны, он может только хрипеть. Добыча оказалась неожиданно опасной, но оставлять загнанную дичь стая не привыкла. Оставшаяся пятёрка охотников обложила человека кругом, и попробовала отработанную на бесчисленных охотах тактику — по очереди обозначить атаку, а когда противник повернётся к нападающему, его неприкрытую спину атакует оказавшийся сзади охотник. Опыт подвёл — олени не отбивались от них двухметровым посохом. Первый бросившийся зверь отскочил назад, неся на весу сломанную переднюю лапу, а атаковавшему со спины псу второй конец посоха тычком влетел прямо в разинутую для укуса пасть.

— Назад прикладом бей! — прошептала опасная добыча, и перешла в атаку, одним прыжком догнав хромого противника, перебила ему позвоночник.

Разорвав круг противников, двуногий вовсе не бросился наутёк, он замер, присев на задних лапах, в передних сжимая своё страшное оружие, и зарычал. Вожак стаи понял свою ошибку. Странный зверь оказался более опасным хищником, чем леопард, его надо опасаться не меньше, чем серого медведя, живущего в груде камней у ручья. Тот тоже часто ест корешки, но отобрать у него добычу не пытаются даже волки зимой. Вожак пролаял, и оставшаяся троица бросилась врассыпную. А человек, проводив убегающих зверей тяжёлым взглядом подошёл к пытающемуся уползти на одной передней лапе зверю и ударом ножа перехватил ему горло. Кровь оказалась достаточно хороша на вкус.

В этот раз слияние со зверем особенно удалось, не прошли даром ежедневные тренировки. Человеческое сознание, подобно воде облекло выпущенную на волю дикую сущность, направляя и корректируя результат адреналинового взрыва. Потому и схватка оказалась минутой красивого, выверенного танца. Роман-зверь, бросившись в схватку, мог и победить, но какой ценой? Вряд ли ушел бы потом на своих ногах. У Романа- человека шансов не было вовсе, его бы уже паковали в желудки для переноски к логову. Теперь же Шишагов, напившись свежей крови, рассматривал сложенные в ряд трупы хищников. Звери ростом с некрупную овчарку, но более сухие, поджарые и длинноногие. Шерсть тёмно-рыжая, с бурой полосой вдоль хребта, на брюхе заметно светлела. Морда черная, в пасти впечатляющих размеров клыки. Могучий мускулистый загривок говорит об огромной силе укуса. Круглые уши довольно большого размера, недлинный, и довольно пушистый хвост с маленькой белой кисточкой на хвосте. Этих ребят природа создала для загонной охоты стаей на крупную добычу. «А я сделаю из них себе новые штаны, потому что джинсы уже совсем изорвались, заплаты некуда ставить». Подвесив самую крупную тушу за задние лапы на подходящий сук, Шишагов сделал на шкуре первый надрез.

Привычно расслабившись, войти в боевой режим, резко, с поворотом, перебить ребром ладони подвешенную на верёвке палку из железного дерева. Швырнуть вверх и вперёд посох. Увернуться от падающего камня, проскочить в узкое окошко, сложившись так, что нос трётся о колено выставленной вперёд ноги. Рванувшись, с ускорением пробежать двадцать метров до ближайшего дерева. Используя силу инерции, взбежать по стволу метра на три. Взять из воздуха падающий посох. Оттолкнуться от ствола ногами, задним сальто с прогибом спрыгнуть на землю. Застыть на полусогнутых ногах, в готовности нанести или отбить удар посохом.

Переход в обычное состояние стал восприниматься, как преодоление какого-то барьера. Похоже на выныривание наоборот, наверно, похожие ощущения испытывает рыба, или дельфин, после прыжка возвращаясь в родную стихию. Собственные движения кажутся замедленными, тягучими, как под водой. Зато любое движение вокруг ускоряется, потерявший половину плотности воздух легко скользит в лёгкие и обратно, успокаиваясь, замедляет бешеный ритм сердце.

Роман каждое утро начинает с тренировок. На обрыве у водопада им построена целая штурмовая полоса, с поправкой на технологии каменного века. И после ежедневной медитации, которой он встречает восход солнца, Шишагов гонит себя на занятия. Разные маршруты, два вида их прохождения, в обычном режиме, и выпустив зверя порезвиться. Даже в обычном режиме результаты Рому удивляют, две-три сотни отжиманий или сотня подтягиваний за подход уже не кажутся большой нагрузкой. А координация движений в боевом режиме такова, что попади он сейчас на съёмки китайского боевика, тамошние звёзды могли бы удавиться от зависти на тех самых лонжах, на которых свои трюки выполняют. Зачем это нужно? После каждого цикла тренировок, после каждого входа — выхода в боевой режим и обратно необходимое усилие уменьшается, призрачнее становится разница между состояниями, случись сейчас побеседовать с каким психоаналитиком, так и не объяснить, где граница между ними, и в чём отличие. Пожалуй, только в скорости движений и восприятии. Пришпоренный организм прекращает замечать ненужные детали. Как в компьютере, когда быстродействие увеличивают, уменьшая деталировку изображения. Тускнеют цвета, смазывается фон, но взамен бросаются в глаза любые мелочи, важные для выполнения задуманного: ненадёжный камень на тропе, гнилая ветка, малейший нюанс в позе зверя, на которого охотишься. Или того, который охотится на тебя. И ты знаешь — камень повернётся под ногой, ветка сломается, а зверь через миг будет там, через два — здесь или вот здесь. Кажется, достигнуто некое сверхзнание, «прямое подключение к информационному полю вселенной». Чёрта с два, просто мозг, отсекая массу ненужной в данный момент информации, анализирует оставшуюся так быстро, что затрачиваемое время просто не фиксируется сознанием. И, стреляя из лука, бросая камень или палку, ты просто совмещаешь в пространстве цель и посланный тобой снаряд, с точностью, недоступной самому продвинутому баллистическому вычислителю.