Папа снова принарядился. Надел брюки, чистую рубашку и галстук.

– Я сегодня работаю на мистера Константина. Того мужчину, что забирал в аэропорту. Всего одна поездка – и домой. Я не мог отказаться, деньги хорошие. Меня не будет всю ночь. Я возьму с собой телефон, но ты же справишься одна, да? Никому не открывай дверь.

– Со мной все будет в порядке.

– Я не скажу Соф, что ты останешься одна, она слишком беспокоится. А ты теперь большая девочка. Она этого не понимает. Не звони ей. Она делает из мухи слона. Появятся проблемы, звони мне.

Открылась дверь в ванную, и Петра услышала, как Зофия напевает мелодию. Она вошла на кухню и проплыла мимо папы.

– Хорошо провела день рождения? – спросила Зофия, обнимая на прощание.

– Пойдем, у меня нет на это времени, – сказал папа, открывая входную дверь.

Зофия пробормотала что-то по-польски. Затем взяла со спинки стула пальто и помахала. Когда она дошла до двери, Петра услышала папин голос, резкий, как иголка, протыкающая пузырь:

– Отстань от нее, Соф, ты не отпускаешь ее ни на шаг, черт возьми.

И входная дверь захлопнулась. Петра вздохнула. Они вели себя так уже какое-то время. Папа, как собака, лаял на Зофию. Но та не лезла в бутылку, просто мило улыбалась и, казалось, мирилась с его настроением. Сколько еще это продлится? Петра видела, как ему надоедали его предыдущие подружки.

Она прибралась на кухне, вынесла мусор. Заперла входную дверь и увидела, что на часах всего без двадцати восемь. Перед ней простирался целый вечер. Она могла позвонить Тине и узнать, чем та занимается, но ей еще нужно было выполнить домашнее задание. После этого она зарисовала наряды для «Красных роз» и выписала несколько песен, которые они могли заучить.

После десяти она начала готовиться ко сну. Сложила книги и погладила юбку для школы. В блокноте красовались наряды, которые они с Тиной могли надеть на выступление группы. Она нарисовала девочек с худыми фигурами и ощутила вину, глядя на них. Но так Мэнди, по крайней мере, поймет, что никогда не сможет носить подобную одежду, а это вполне неплохая причина, почему она не присоединится к группе. Просто на случай, если она спросит.

Петра легла на нерасправленную кровать.

Интересно, какие у Мэнди родители. Она представляла себе ее маму домохозяйкой с небольшим избыточным весом. Вероятно, женщина о ней заботилась, потому что Мэнди постоянно говорила: «Мама говорит так, мама хочет, чтобы я пришла домой пораньше, мама волнуется…» Петра знала, что ее папа работает в строительной компании. И однажды, когда они втроем возвращались из школы, видела, как он выходит от доктора и машет Мэнди. Возможно, тогда за стойкой стояла мама Тины и вежливым голосом администратора сказала: «Здравствуйте, мистер Кристал. У вас назначено?»

Петра подумала о своей маме. Она умерла, когда ей было два года. Девочка взбила подушку, затем снова легла и пожевала уголок губы. Она не помнила ее как человека, видела только на фотографиях, что дала ей бабушка. Ее звали Меган. Она поехала на Оксфорд-стрит, чтобы купить наряд на свадьбу друзей, и ее сбила машина. Когда Петре исполнилось десять, бабушка отвезла ее на метро и показала место, где это произошло. Посреди дороги, возле магазина «Маркс-энд-Спенсер» и Мраморной арки, расположился обелиск. На этом крошечном островке останавливались пешеходы, чтобы перейти дорогу. В тот день, когда мама отправилась за покупками, машин было много. Она стояла самой первой в толпе людей, ожидающих, когда можно перейти дорогу, как вдруг машина проскочила на красный и, потеряв управление, сбила ее по касательной. Петра сначала не понимала, что это значит. Оказалось, мама перелетела через дорогу и упала прямо возле тротуара. Голова ударилась о бордюр. Приземлись она в другом месте, могла бы выжить, как сказала бабушка.

Петра стояла перед обелиском, а бабушка громко рыдала. Держа ее за руку, Петра чувствовала, как сотрясалось тело старушки. Она крепко держалась за нее и не смотрела в глаза прохожим, которые растерянно проходили мимо. В тот день Петра не плакала, но год спустя, когда умерла бабушка, рыдала, пока не заплыли глаза, а лицо стало алым.

Девочка вдруг услышала шум и села. Он доносился снаружи. Папа вернулся? Так рано? Она вышла в коридор и посмотрела в окно на освещенную террасу. На улице виднелась фигура – и похоже, уже некоторое время была там. Затем раздался возглас, мужской голос выругался, и раздался звонок.

Она прошла по коридору и нырнула на кухню. Свет был выключен, поэтому она отодвинула занавеску. На террасе стоял мужчина. Петра никогда его прежде не видела. Высокий, волосы длинные. Одет в клетчатую рубашку, но без куртки, будто ненадолго выскочил из машины. Он наклонился к двери и закричал:

– Джейсон! Джейс! Ты там? Мне нужно с тобой поговорить. Джейсон!

А потом замолчал, отошел на пару шагов и прислонился к стене террасы, спрятав руки за спину. Петра задалась вопросом, как долго он тут будет стоять? Может, до возвращения папы? Похоже на то. Но внезапно он оттолкнулся от стены, последний раз стукнул кулаком по двери и ушел.

Петра еще долго стояла у кухонного окна на случай, если он вернется. Она подумывала позвонить папе, но решила этого не делать. И просто написала записку.

«Приходил мужчина, стучался и искал тебя. Выглядел очень расстроенным. Я не открыла дверь».

А затем пошла спать.

Была пятница. На улице лил дождь, и девочки прятались в столовой, как и многие другие ученики. Стол, за которым они сидели, был липким, в воздухе витал запах еды. Из кухни доносился грохот кастрюль и болтовня поваров.

– Я бы пришла, но сегодня собираюсь за покупками с папиной девушкой, – сказала Петра.

– А-а, – выдохнула Тина.

Ее лицо раскраснелось от слез. Мэнди достала из рюкзака салфетки. Петра посмотрела на небольшой пакетик. Он был новеньким, ни разу не использовался. Мэнди отклеила клапан и достала белоснежную салфетку. Затем передала ее Тине, и та высморкалась.

– Папа хочет, чтобы я сегодня осталась у него, но мама не отпускает. Говорит, мне нельзя к нему поехать. Она не хочет, чтобы я встречалась с Дженис.

Так звали визажистку.

– Но в качестве компенсации разрешила пригласить кого-то с ночевкой.

– Я бы пришла, но обещала… – сказала Петра.

Ее не волновала новая одежда. Она хотела провести время с Зофией.

– Я приду, – предложила Мэнди.

– Тебе разрешат? – спросила Тина, промокнув нос салфеткой. – Моя мама может позвонить твоей, а потом я зайду.

Мэнди посмотрела на Петру. Выражение ее лица было спокойным, но глаза прямо сверкали.

– Если ты не возражаешь…

– С чего мне возражать? Тина может делать все, что хочет.

– Я знаю. Просто подумала, ты можешь почувствовать себя брошенной.