Но, как известно, в России всяк, занявшийся малым бизнесом, подобен каскадеру, работающему над пропастью без подстраховки. Через месяц после свадьбы у Вадима начались финансовые проблемы. Впрочем, в известной мере они были спровоцированы его молодой супругой, которая никак не могла соразмерить свои запросы и возможности мужа.

Однако новоиспеченная Конопленко, никак не желая брать во внимание этот очевидный факт – прежде чем всласть полопать, надо вначале хорошенечко потопать, – усиленно пилила мужа на предмет выделения ей денег. К тому же не последнюю роль в этом домашнем рэкете играла и мамочка новобрачной. Незадолго до исчезновения Вадима она появилась в их доме, и тем же вечером молодая супруга объявила мужу интимное «эмбарго». Вроде того: пока денег не дашь, со мной в постель не ляжешь. И напрасно тот убеждал жену, что, если завтра он не купит малька, аренда пруда и все прежние затраты окажутся бросанием денег на ветер, никчемным растранжириванием времени и сил. Молодайка, науськанная мамочкой, была непреклонна: или деньги, или спи один.

До крайности возмущенный Вадим ушел ночевать в летнюю кухню. Утром, ближе к десяти, «секс-рэкетирша» решила проверить, где же ее муж. Однако в летней кухне его не оказалось. Можно было бы предположить, что он уехал по делам, но его «Нива» стояла на своем обычном месте. Его телефон оказался отключенным, о чем незадачливую новобрачную известил автоответчик.

Уже после обеда, запаниковав не на шутку, та помчалась к Пал Палычу с просьбой помочь найти Вадима. Вызвали участкового, развернули поиски. Но, как и прочие, Вадим бесследно исчез. Лишь тогда «рэкетирша» поняла, какую сотворила глупость. Но ее слезы и причитания сочувствия у хуторянок не вызвали. Одна из тех, кого Вадим не захотел заметить, предпочтя невесту со стороны, сказала ей прямо, без обиняков:

– Что ж ты, сучка, такого парня загубила? Ты для чего вообще выходила замуж? Сваливай отсюда, тварь, пока тебя тут не пришибли!

Правильно поняв это уведомление, та уже на следующий день отбыла с хутора к своей мамочке. Полистав бумаги, Крячко установил, что новобрачную зовут Мариной, а родом она из станицы Гусихинской.

Покончив с изучением дел, опера отправились в соседнюю с райотделом столовую – время приближалось к трем, и подкрепиться было бы в самый раз. Восполнив душевные и физические силы жесткой, как подошва ботинка, отбивной и запив этот «шедевр» уездного общепита непонятно какого вкуса компотом, они вновь вернулись в ОВД. Теперь настал черед уточнения деталей с операми местного угрозыска. Те, лишь увидев в своем отделе гостей из столицы, мгновенно сделали безошибочный вывод: начинается «утро стрелецкой казни». И предчувствия их ничуть не обманули.

Не спеша перелистывая дела о гибели и исчезновении жителей Брутов, Гуров и Крячко задавали вопросы, на которые местным их коллегам ответить было очень трудно. И по части многочисленных недоработок, недоделок, нестыковок, и по заведомым упущениям в плане игнорирования очевидных фактов. Багровея и обливаясь ручьями пота, уездные пинкертоны только и успевали повторять, что они крайне перегружены работой, что тыкать в них пальцем, забывая о том, что есть еще и кадры Следственного комитета, которые тоже (между прочим!) кое за что отвечают, совершенно несправедливо…

Был приглашен на «ковер» и судмедэксперт, на этот час оказавшийся в пределах Краснокуренного – приехал из Среднедонска навестить свою тетку. Лишь войдя в кабинет, где и происходило «избиение младенцев», тот сразу же позеленел и съежился. И, надо сказать, в своих опасениях он не ошибся. Перепало ему чуть ли не больше, чем всем остальным.

Он не мог ответить, какие именно экспертные процедуры им были выполнены по всем троим, умершим в Брутах. Москвичей никак не впечатлило его робкое блеяние о том, что «там и так все было очевидно». Судмедэксперту тут же были заданы новые вопросы, не менее жесткие, не менее колючие… Например, как можно было «методом научного тыка», «на глазок», установить, имелось ли у жертв загадочного убийцы прижизненное алкогольное или наркотическое опьянение? Ведь если потерпевшие перед смертью принимали что-то подобное, то это в значительной степени меняло причинно-следственную цепочку, приведшую к драматическому финалу.

А следы инъекций?! Полное отсутствие признаков борьбы, непонятный отказ убитых от сопротивления убийце объяснить действием одного лишь ужаса, парализовавшего их волю, можно было только с очень большой натяжкой. Всякое необъяснимое убийство с неочевидными причинами должно расследоваться тщательнейшим, скрупулезно-придирчивым образом. А потому любое верхоглядство в таких ситуациях, любое упрощенчество следовало считать не какой-то там заурядной халатностью, а сознательным пренебрежением к своему служебному долгу.

Судорожно «отбрыкиваясь» и пытаясь хоть как-то оправдаться, судмедэксперт наконец признался, что он, может быть, был бы и рад свои функциональные обязанности выполнять самым придирчивым образом, если бы не постоянный нажим со стороны замначальника УВД, возглавляющего следственное управление. По его словам, тот постоянно, что называется, бил по рукам, требуя проведения экспертиз по Брутам «экспресс-методом», то и дело перебрасывая на другие, менее важные происшествия. В заключение судмедэксперт, приглушив голос, попросил своих суровых «экзаменаторов» по этой теме на него не ссылаться.

– Поймите правильно: вы приехали и уехали, а мне здесь жить, – умоляюще промямлил он. – У него в Москве связи такие, что, говорят, сам начальник управления его побаивается…

Услышанное оперов удивило чрезвычайно. Подобную позицию руководителя областного уровня объяснить было непросто. Если вообще возможно. Лев и Станислав молча переглянулись, и в глазах каждого однозначно читалось: так, может, он сам каким-то боком к этому и причастен?

Запиликал сотовый Гурова. Судя по мелодии, все той же бессмертной «Как хорошо быть генералом!», это был Петр.

– Привет! Ну, что у вас там, мужики? Как дела? Еще вчера приехали, а так и не отзвонились. Уже работаете? – с бодрой жизнерадостностью заговорил он.

– Пашем. Как стахановцы на зяби, как две Паши Ангелины в угольном забое, – с ироничной патетикой известил Лев, ответив на приветствие и одновременно махнув рукой судмедэксперту – дуй за дверь! – Или наоборот? Ну, да это не суть важно. А в целом ситуация такова. Установлен факт заведомой, умышленной халтуры со стороны некоторых наших коллег в проведении расследования. Нам бы Дроздова сюда. Я считаю, что нужно эксгумировать погибших и по новой провести экспертное обследование трупов. Здешние кадры с этой задачей не справились. Ну, так как, пришлешь?

В трубке раздалось досадливое сопение:

– Не получится, Лева, не получится! Вчера вечером с приступом язвы желудка его увезли в больницу. Думаю, недели на две он там застрянет гарантированно. А свой последний резерв – Шульгина – я вам не отдам. Сам знаешь, что в условиях мегаполиса он требуется ежедневно. Так что пользуйтесь тем, что имеете у себя под рукой.

Расспросив Гурова об обстановке в Брутах и районе в целом, уточнив, что им со Стасом к этому моменту уже удалось выяснить, Орлов порекомендовал «активизировать работу» и даже «интенсифицировать расследование». В свою очередь, Лев попросил его «провентилировать» досье главного областного пинкертона – послужной список, связи, принадлежность к тем или иным олигархическим группировкам и тому подобное. Уточив детали, Петр пообещал дать поручение информационщикам прямо сейчас. Когда в трубке раздались короткие гудки, Лев с величественным видом усмехнулся: