Они отвели Котовица в бункер 5. Оттуда вышли двое солдат, и один сказал:

— Я позабочусь о нем, сэр.

Эрнандес покачал головой. Он хотел остаться с Котовицем.

Однако боец настойчиво повторил:

— Пожалуйста, сэр.

Сержант Гилбрайд, появившийся снизу, застал майора врасплох. Бородатое лицо сержанта раскраснелось от усилий, краска залила щеки, нос и уши. Выглядел Гилбрайд так, словно бежал через весь лагерь. Эрнандеса кольнула тревога.

— Майор, можно вас на минуту, — пропыхтел Гилбрайд.

— Хорошо.

Эрнандес отпустил Котовица, добавив:

— Надеюсь, ты в порядке.

— Да, сэр, — ответил тот.

Гилбрайд уже начал спускаться с холма, и командир двинулся следом. Затем до него донесся высокий, чистый женский голос. Майор оглянулся. Пауэрс и второй солдат, наблюдавшие за ним, быстро отвели глаза.

«Они не хотят пускать меня внутрь», — сообразил Эрнандес.

Проклятье.

Почти все его бойцы были расквартированы в Лидвилле до отправки. Вместе с ощущением безопасности они оставили позади любимых и друзей. Его ветераны рапортовали, что среди восьмидесяти трех человек в горы протащили как минимум трех женщин — трех женщин, не входивших в число морпехов, — но Эрнандес ничего не предпринимал. Среди бойцов было всего одиннадцать женщин, довольно скверное соотношение. Пока что дело ограничилось парой потасовок, и Эрнандесу не хотелось стать причиной внутренних распрей. Майор очень ценил боевое товарищество. Прокормить несколько лишних ртов он был не в состоянии, но и отобрать у бойцов те немногие радости, что остались в их жизни, тоже не мог, даже если опасался последствий. Беременные им сейчас точно не нужны.

Майор продолжал шагать, хмурясь и глядя под ноги. Он тоже оставил кое-кого — молодую женщину по имени Лиз, которой повезло найти работу в городе. Лиз была ботаником и заведовала целым этажом теплицы, расположенной в одном из старых отелей. Солидная должность — но вспоминая Лиз, Эрнандес представлял ее рыжеватые волосы и то, как она заводила прядь за ухо, открывая шею и изящную линию ключиц.

Интересно, согласилась бы Лиз покинуть Лидвилл ради него, если бы он попросил?

— Стой, — сказал он, положив руку на плечо Гилбрайда.

Они прошли полдороги до командного пункта. На пустом и широком склоне не было никого, кроме них и одинокого часового у входа в седьмой бункер.

— Я понял, — продолжил майор. — В пятом был кто-то, кого мне не стоило видеть.

Гилбрайд покачал головой и махнул рукой, призывая Эрнандеса идти дальше.

— Нет, — ответил майор. — Мне нужно сделать как минимум еще одну ходку за камнями.

— Прошу вас, сэр.

Голос Гилбрайда был хриплым и простуженным. Носовые пазухи реагировали на разреженный воздух выработкой слизи, мешавшей сержанту дышать.

Но не это заставило Эрнандеса обеспокоенно вглядеться в лицо друга.

«Сэр».

Обычно Гилбрайд не разменивался на такие формальности. Он знал, что наедине с командиром это лишнее. Нэйтан Гилбрайд был одним из четверых морпехов, сопровождавших Эрнандеса в Сакраменто, но сержант заработал свои привилегии задолго до этого. Они провели вместе весь год чумы. Эрнандеса преследовало чувство вины, смешанное с гневом. Гилбрайда сослали сюда совершенно незаслуженно, однако майор был рад, что друг рядом, — и это тоже заставляло его чувствовать себя виноватым. Эрнандес доверял Гилбрайду, даже если начальство в Лидвилле не доверяло. По сержанту, как по барометру, всегда можно было определить настроение других бойцов. И сейчас Гилбрайд нервничал.

— Если вы себя загоните, все равно от вас не будет никакой пользы, — резонно заметил сержант. — Сделайте перерыв.

Эрнандес знал, что лучше к нему прислушаться, но все же полез в карман куртки и проверил часы. 13:21. Было еще слишком рано, чтобы сворачивать работу на сегодня. К тому же, если он закруглится, придется отправлять вестового к остальным с приказом заканчивать. А после этого сокращать и завтрашнюю смену, иначе люди начнут ворчать — что означает потерю двух рабочих дней.

Проклятье.

— Ладно, — сказал Эрнандес. — Но тогда придется отозвать и других.

— Без проблем, — ответил Гилбрайд.

Командный бункер ничем не отличался от солдатских. Просто окоп, накрытый двумя сшитыми палатками и окруженный камнями. Им не выдали ни железа, ни древесины. Все равно поднять все это в горы было невозможно, так что бункеры оставались без перекрытий. Это делало их более уязвимыми для ракет и огнестрельного оружия — и для снега. На такой высоте снежные бури были обычным делом в любое время года.

Холод все же давал им одно преимущество. Укладывая каменные стены, они закупоривали щели грязью и затем поливали ее мочой. Замерзающая жидкость скрепляла камень и земляные комья. Питьевая вода была слишком ценной, несмотря на то, что они нашли в окрестностях восемь приличных источников и скважин.

— Я заварил для вас кофе, — сказал Гилбрайд, расстегивая молнию на клапане длинной палатки.

Их жилище было темным, заваленным оружием и спальниками, а удобства ограничивались одним ведром. В чистом кусачем воздухе оно почти не воняло. И все же Эрнандеса удивило, что внутри оказалась только Маккей, связистка из ВМФ. Она сидела, поднеся близко к лицу книжонку в мягком переплете. Книга была разодрана надвое, чтобы другой боец мог одновременно читать вторую половину. Маккей едва покосилась на майора, но затем вновь подняла глаза. Эрнандес заметил в них что-то вроде испуга.

— Добрый день, сэр, — сказала она.

— Нас вызывали по радио?

— Нет, сэр.

«Тем не менее, она тоже нервничает», — подумал Эрнандес.

Мебелью им служили стальные контейнеры из-под патронов и деревянный ящик, выполнявший роль рабочего стола майора и заодно кухонного стола. Гилбрайд вытащил их плитку, гражданский «Колеман» с двумя конфорками. Готовить внутри было небезопасно, не только из-за угрозы пожара, но и из-за риска отравления угарным газом, однако в свободные от работы часы никто не выходил наружу. Эрнандес, в свою очередь, не насаждал это правило насильно. Однако он поощрял ветеранов, когда те требовали у бойцов проветривать убежище и лишь потом зажигать плиту.

— Маккей, мне нужен вестовой, — просипел Гилбрайд. — Скажи всем, что на сегодня работа закончена. Короткая смена.

Связистка кивнула.

— Так точно, сержант.

«Она слишком спешит уйти, — подумал Эрнандес. — И где Андерсон?»

Он знал, что только Бликер и Ванг остались наверху, на добыче камня. Гилбрайд действовал слишком оперативно. Вся эта комбинация была проведена просто блестяще, настолько, что сам Эрнандес уже начинал нервничать.

«Меня ждут плохие новости», — решил он.