всего увеличиваются с поднятием цен на хлеб, как это было в течение 1846–1847 годов, когда они с 19 510 возросли до 29 571. Годы с 1870 по 1873 представляют собой исключение в этом отношении, так как в этот период времени преступления эти уменьшились, несмотря на повышение хлебных цен. С другой стороны, с падением цен на хлеб преступления этого рода всегда уменьшаются, как мы это видим в 1847–1852 годах, когда цена хлеба упала с 50 до 40, а преступления уменьшились с 23 910 до 21 306 и в 1857–1858 годах, когда они с 23 917 упали до 20 619.

2. Преступления против собственности, сопровождающиеся насилием, не зависят, по-видимому, от цен на хлеб. Так, мы видим, что число их уменьшается в период времени с 1842 по 1845 годы и в 1862–1863 годах вместе с падением цен на хлеб, и увеличивается в 1881–1886 годах, хотя цены на хлеб были в это время очень низки. Но в общем можно сказать, что с вздорожанием хлеба они чаще всего увеличиваются, как это было в 1845–1847 годах, когда с 1491 они поднялись до 1732, и в 1867–1868 годах, когда они с 1940 возросли до 2253.

3. Преступления против собственности со взломом не находятся в очевидной связи с ценами на хлеб. Они уменьшились в числе в 1841–1845 годах и 1883–1884 годах, в течение которых держались низкие цены на хлеб, и увеличились в период 1852–1855 и 1862–1863 годов, несмотря на то, что хлеб и в эти годы был так же дешев.

4. Мошенничество и сбыт фальшивых монет также, по-видимому, нисколько не подчиняются влиянию хлебных цен. Они то увеличиваются, то уменьшаются во время низких хлебных цен, существовавших в 1842–1845, 1848–1852 и 1884–1888 годах.

5. То же следует сказать о преступлениях против личности.

Относительно Нового Южного Уэльса, который дает нам представление о Европе XIX столетия, мы, по исследованиям Кохлана и Форнасари, приходим к тем же заключениям.

Что касается предумышленных убийств, то вряд ли можно говорить о влиянии на них количества потребления хлеба. Так, например, максимум потребления хлеба (7,1 в 1881 году) соответствует максимальному числу этого рода убийств (31), между тем как минимумы их и средние цифры далеко не совпадают друг с другом.

Между случайными убийствами и потреблением хлеба существует как бы обратное отношение, а именно: максимум последнего 7,8 (1887) соответствует минимуму первых – 7, а минимум потребления 5,5 (1891) – максимуму их – 25.

Количество потребляемого хлеба не оказывает также никакого заметного влияния на число повреждений, максимум которых – 102 (1886) и минимум – 61 (1884) совершенно не соответствуют его максимальным и минимальным цифрам.

Что касается изнасилований, то их максимум – 41 (1886) соответствует средней цифре потребления хлеба – 6,1, а минимум – 7 (1887) – его минимуму.

Влияние потребления хлеба особенно заметно отражается на кражах: число последних уменьшается или увеличивается, хотя и не всегда пропорционально, по мере увеличения или уменьшения его. Так, в 1883, 1884, 1885 годах потребление хлеба последовательно растет – 6,0–6,8 – 7,0 и соответственно этому уменьшается последовательно число краж – 714–583 – 566, а в 1888, 1889, 1890 годах замечается неравномерность в потреблении хлеба – 7,6–5,9 – 7,2 и соответственно этому наблюдаются скачки и в числе краж 592–608 – 512.

Голод заглушает половые инстинкты, в то время как довольство и изобилие, напротив, возбуждают их. Недостаточное питание побуждает к воровству, а чрезмерное, ослабляя воровство, благоприятствует изнасилованиям. Таково же влияние и недостаточной заработной платы. Известно, что больше всего совершают преступления вследствие вздорожания пищевых продуктов именно женщины и слуги, вероятно потому, что те и другие более всего страдают от этого. Особенно это следует сказать о слугах, которые благодаря периодическому существованию в довольстве быстро теряют способность противостоять лишениям.

Но, допуская значение недостаточного питания в увеличении числа краж, а изобильного – в возрастании количества преступлений против нравственности и повреждений, мы все-таки не можем отрицать ничтожного влияния его на преступность вообще, ибо если известного рода преступления увеличиваются при тех или иных условиях питания, то другие уменьшаются при них, и наоборот. Помимо этого, даже в одном и том же постоянном направлении, питание не может существенно влиять на пропорцию известных преступлений, ибо при этом нельзя исключить значение таких факторов, как наследственность, климатические условия и т. д.

Временами замечается странное противоречие в том обстоятельстве, что при дороговизне хлеба и недоступности, при отсутствии денег, спиртных напитков уменьшаются и убийства, и случаи изнасилований. Но чаще случается как раз наоборот: именно недостаток денег увеличивает число убийств, как это наблюдается, например, в Новом Уэльсе. По словам Жоли, департаменты Морбиан и Вандея считаются первыми по нравственности своего населения. Несмотря на то что заработки его там почти нисколько не увеличились, а предметы первой необходимости удвоились в цене, среди населения их все-таки мало распространено употребление спиртных напитков. В департаментах Устье Роны и Эро заработная плата, напротив, увеличилась на 30 и 60 %, а хлебные продукты вздорожали всего на 15 %, и тем не менее оба этих департамента занимают последнее место по нравственности своего населения, именно благодаря чрезмерному распространению спиртных напитков.

Несомненным остается факт, что неурожаи становятся все более редкими и незначительными, в то время как кражи все более и более учащаются.

Отсюда понятно, почему пропорция преступлений, обязанных своим происхождением недостаточности питания, то есть действительной нужде, более ограниченна, чем это вообще можно было бы предполагать. По статистическим данным Куэре, кражи съестных припасов составляют едва одну сотую часть общего числа краж, причем случаев, где мотивом преступления является именно голод, значительно меньше, чем тех, где причиной его служит обжорство и лакомство. Из 43 случаев воровства в Лондоне в 13 предметами кражи являются колбасы, птица и дичь, а в 30 – сахар, мясо и вино, и только в одном случае – хлеб.

По вычислениям Жоли, во Франции за период с 1860 по 1890 год случаи похищения денег, банковских ценностей значительно преобладали, составляя 396/00 преступлений против собственности, а кражи муки, овса и домашних животных не превышали 55/00. Точно так же и Маса выражается на этот счет следующим образом: «Голод в общем редко является причиной воровства. Молодые люди обыкновенно воруют ножи и сигары, а из съестных припасов мужчины похищают преимущественно крепкие напитки (ликеры), а женщины – конфеты и шоколад».

То же можно сказать и о проститутках. Если, с одной стороны, говорит Локателли, голод и беспризорность часто толкают девушку на путь разврата, то с другой – нужно раздать тысячам