Однажды утром позвонили в дверь, и я послалБродягу Терри посмотреть, кто там звонит и – если что – отшить сборщиковквартирной платы, но все его действия были очень скоро пресечены приездомпатрульной полицейской машины, вызванной женщиной из соседнего дома. Дамаявляла собой саму Вежливость, пока Ангелы убирали свои мотоциклы с ведущей к еедому аллеи, но на следующий день спросила меня, неужели «эти ребята» – моидрузья. «Да, мэм,» – ответил я, и ровно через четыре дня получил уведомление овыселении.

В воздухе витало совершенно четкоепредчувствие, что кого-то должны изнасиловать, и это ощущение представлялореальную угрозу для жизненных ценностей этих собственников; квартал должен былбыть очищен от мерзопакостных элементов! Лишь только после того как я переехал,до меня дошло, что эта женщина была действительно перепугана до смерти. Онавидела, как компании Ангелов то и дело входят и выходят из моей квартиры, нокак-то раз она повнимательнее посмотрела на них, услышала ужасный рев их машин,и с тех пор она чувствовала, как у нее воспаляются каждый раз нервныеокончания, стоит ей только услышать рев мотоцикла. Они угрожали ей день и ночь,шумели и ревели под ее окном, и ей ни разу не приходило в голову, что случайныйгудок чоппера outlaw разительно отличается от пронзительного завываниямаленьких байков зубоврачебной братии, орудовавшей за полквартала отсюда. Днемона стояла на крыльце, поливая дорожку из садового шланга и с ужасом пялиласьна каждую «хонду», которая спускалась с холма из близлежащего медицинскогоцентра. Временами вся улица, казалось, оживала вместе с Ангелами Ада. И это намногопревышало способности восприятия любого исправно платящего налоги гражданина.На самом деле в их визитах не было ничего зловещего, разве что музыка звучаласлишком громко, да несколько мотоциклов мешали ходить по тротуару, и нескольковыстрелов раздавались из окна, выходившего во двор. Больше всего неприятностейпроисходило как раз в те вечера, когда здесь Ангелами и не пахло: один из моихнаиболее респектабельных посетителей, рекламный администратор из Нью-Йорка,настолько проголодался после долгой ночной пьянки, что украл ветчину изхолодильника в соседней квартире; другой мой гость поджег мой матрацракетницей, и нам пришлось выбросить его из окна; третий мчался как безумный поулице с мощной сиреной «Фэлкон», которой обычно оснащаются лодки, чтобы вслучае необходимости подать сигнал бедствия; люди проклинали и материли его поменьшей мере из двадцати окон, и он чудом не пострадал, когда из дверей одногодома выскочил какой-то тип в пижаме и набросился на него с длинной белойдубинкой.

А еще как-то раз ночью местный адвокат лихоподкатил через тротуар и подъездную дорожку, и начал истошно гудеть у крыльца,едва не высадив дверь своим бампером. Один бывший у меня в гостях поэт выбросилмусорный бак под колеса проезжавшего мимо автобуса – раздался дикий скрежет,словно произошла авария. Мой сосед сверху сказал, что звук был такой, словновдребезги разбился «фольксваген». «Услышав такое, я буквально катапультировалсяиз постели, – утверждал он. – Выглянул в окно, и то, что я увидел,оказалось обычным автобусом. Я-то думал, что они ударились лоб в лоб, и машинусмяло на хер. Такой ужасный щемящий звук раздался. Мне показалось, что людей вэтой автокатастрофе должно было просто размазать».

Один из самых худших эксцессов, случившийся вту пору, вообще не вызвал никакого недовольства: это была своего родапоказательная мощная пальба, открытая воскресным утром в три тридцать из самыхлучших побуждений. По так и не выясненным никогда причинам я высадил заднееокно пятью выстрелами из дробовика 12-го калибра, сопроводив это шестьюзаходами из Магнума .44., но – чуть позже. Произошла затяжная вспышка отчаяннойпальбы, пьяного хохота и крушения стекол. Но соседи отреагировали полныммолчанием. Некоторое время я думал, что некий чудаковатый порыв ветра вобрал всебя весь шум и унес его в морскую даль, но после моего выселения из квартирыромантизма в моих мыслях поубавилось. Каждый из выстрелов был должным образомзаписан в судовой журнал слухов. Другой квартиросъемщик в доме сообщил мне:дескать, хозяин был убежден, в результате всех услышанных им рассказов, чтокомнаты в моей квартире было превращены в развалины оргиями, драками, огнем ибессмысленной стрельбой. Он даже слышал истории о мотоциклах, въезжающих ивыезжающих в дом через парадное.

Никаких арестов правда вслед за этимиинцидентами не последовало, но, по слухам, циркулировавшим в округе, всеслучившееся было связано с Ангелами Ада, находившимися в моей квартире.Наверное, поэтому так редко вызывали полицию – никто не хотел, чтобы егогрохнул какой-нибудь Ангел, расслабляясь на вечеринке мщения. Незадолго домоего переезда – выводок родственников хозяина, говорящих как настоящиекитайские Мандарины, явился для осмотра места действия, естественно с цельюсоставить счет за причиненный ущерб. На лицах у моих визитеров читалось явноенедоумение, но они вздохнули с облегчением, не обнаружив никакихапокалиптических разрушений. Всех Ангелов Ада как ветром сдуло, не было никакихследов их присутствия, кроме одиноко стоявшего на тротуаре мотоцикла. Только они попался им на глаза. Уходя, китайцы остановились поглядеть на него, треща безумолку на своем родном языке. Я забеспокоился, решив, что они обсуждаютэкспроприацию моего байка вместо возвращения залога, но один из членов этойкомпании, говоривший по-английски, заверил меня, что они просто восхищаются«элегантным видом» мотоцикла.

Сам хозяин весьма слабо представлял себе,насколько Ангелы Ада могут угрожать его собственности. Все жалобы должны былибыть переведены на китайский, и я подозреваю, что он не смог постичь их смысл.По-своему понимая доходившие до него слухи и будучи не в курсе всегопонаписанного и понарассказанного об Ангелах англоязычными средствами массовойинформации, он никак не мог понять, почему мои соседи так ратуют за моевыселение. Люди, которых он посылал ко мне, чтобы поторопить с внесением ужепросроченной квартплаты, так же были не в теме – «отверженные» мотоциклистынаходились за гранью их представления о реальности. Их здорово напугал мойщенок добермана, но они и глазом не моргнули, когда позвонили в мою дверь истолкнулись лицом к лицу с Бродягой Терри.

Он провел всю ночь на ногах и окончательноохмелел от таблеток и вина. Было холодно и дождливо, и по пути к моей обителион остановился на развале Армии Спасения и купил то, что раньше было меховойшубой, за тридцать девять центов. Должно быть, подобное одеяние носила МарленДитрих в двадцатые годы. Изодранный подол развевался вокруг его колен, и рукаванапоминали колбасины свалявшихся спутанных волос, растущих из пройм его жилетаАнгелов Ада. Закутанный в эту шубу, он, должно быть, весил около трехсотфунтов… и походил на нечто примитивное и умалишенное, носящее сапоги, бороду икруглые темные очки, как у слепого.