Тем не менее нельзя рассматривать американское присутствие только как военное. Оно становится всеобъемлющим и началось отнюдь не как военное. Первыми пришли дипломаты, затем бизнесмены, и только потом появились военные базы.

Проникновение США в Центральную Азию совершенно очевидным образом является источником беспокойства для Москвы. Однако если российские политики и военные недовольны геополитическими изменениями, произошедшими за последнее время, им следует признать, что они сами несут ответственность за присутствие США в центральноазиатском регионе.

Проблема американского военного присутствия в Центральной Азии является неутешительным результатом российской политики в регионе. С момента распада СССР политика России в отношении бывших восточных союзных республик не была сформулировано хоть каким-то образом.

Как отмечал Ариэль Коэн: «После того, как осела пыль войны в Афганистане, независимо от того, каковы цели США в данном регионе, ясно, что российские военные в своем настоящем виде не смогли адекватным образом отреагировать на угрозы глобальной и региональной безопасности, источником которых был режим Талибан. Министерство обороны России и Генеральный штаб мало сделали для того, чтобы пресечь транспортировку наркотиков и действия исламских фундаменталистов в Центральной Азии. Неспособность вот уже в течение более десяти лет отреагировать на эти главные угрозы стала важным фактором, давшим толчок цепи событий, завершившихся возглавляемой США антитеррористической кампанией в Афганистане».[68]

Руководители Узбекистана, Кыргызстана, Казахстана считали, что Таджикистан никак не препятствует действиям исламистов, в том числе созданию ими баз на своей территории и вторжению боевиков в сопредельные государства. В то же время исламисты не скрывали своих целей. Они тоже выступали за единство региона в рамках халифата. Выбор средств для достижения этой цели был и остается самым широким – от обучения студентов до распространения пропагандистской литературы.

Идея создания исламского халифата на территории Центральной Азии подкрепляется силой оружия. По некоторым данным, обучение в тренировочных лагерях на территории Афганистана проходили до 70 тыс. боевиков из 55 стран мира, в том числе и из государств Центральной Азии.

В 1999 и 2000 годах бойцы Исламского движения Узбекистана проникали на территорию Кыргызстана. Весной и летом 2000 года боевики в течение шести недель вели бои с правительственными войсками на территории Сурхандарьинской области Узбекистана. Экономические трудности, массовая безработица, отсутствие реальной социальной политики, нарастание социальных противоречий было мощным взрывчатым материалом. Боевики, несущие идеологию исламской справедливости, равенства и братства, могли стать детонатором регионального взрыва.

В этих условиях Узбекистан, как основная мишень фундаменталистов, обратился за поддержкой к России. На встрече с В. Путиным И. Каримов заявил, что «Сегодня Россия – единственная страна, которая может обеспечить безопасность Узбекистана. Узбекистан в одиночку не может защитить себя, и мы, естественно, просим Россию помочь защитить нас».[69]

Тем не менее проникновение исламских боевиков произошло и через охраняемую российскими пограничниками таджикско-афганскую границу. Не стоит забывать и о дислоцированной в Таджикистане 201-й российской дивизии. Россия пообещала среднеазиатским странам военную помощь в случае возникновения такой необходимости и объявила о возможности нанесения ударов с воздуха по базам талибов в Афганистане, в случае, если безопасность среднеазиатских стран окажется под угрозой. Президент Кыргызстана А. Акаев также заявлял о возможности вторжения на территорию республики до 5 тыс. боевиков.

Но реальной помощи со стороны России не последовало. Россия, к разочарованию Ташкента, не стала направлять в район конфликта очередной «ограниченный контингент», а только обещала «незначительные поставки некоторых видов военнотехнического имущества». Информация была принята к сведению всеми лидерами Центральной Азии. О своих выводах они не стали распространяться.

Примером вероятности диалога с оппозицией является Таджикистан. За два года внутреннего конфликта в Таджикистане свыше 30 тыс. человек погибли, 600 тыс. человек пострадали. Казалось бы, в стране создалась совершенно патовая ситуация. Но в результате усилий мирового сообщества стабилизация в этой стране была достигнутая за счет формирования смешанного правительства. В него вошли бывшие боевики, что доставило много беспокойства правящим режимам региона. Кстати, это был пример возможности взаимодействия между бывшими противниками, если не сказать врагами. Но он не пошел на пользу. С течением времени и сам Таджикистан отказался от такой модели взаимоотношений с оппозицией, а президент Э. Рахмон постепенно избавился от оппозиционеров во властных структурах и установил режим личной власти. И вновь встал вопрос о стабильности в этой стране.

Очевидно, что размещение 201-й российской дивизии на таджикско-афганской границе наряду с поддержкой, оказанной Россией Северному альянсу, способствовало предотвращению распространения исламского влияния в Центральной Азии. Тем не менее способность российского военного истеблишмента провести ключевые реформы, осуществлять и контролировать процесс мирного урегулирования остается под вопросом. Поэтому российских военных уже не приветствуют в Центральной Азии, да и в других горячих точках СНГ.

Россия после этих событий попросту ничего не может сделать с проникновением НАТО в Центральную Азию, а лидеры этих государств ничего делать не хотят, поскольку американское присутствие выгодно по разным причинам.

Основная причина согласия на размещение иностранных баз для Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана – безопасность. Их лидеры помнят ситуацию, когда происходили многомесячные бои с исламистами в горах Кыргызстана и на юге Узбекистана.

При оценке ситуации в Центральной Азии все-таки не стоит забывать, что иностранные базы появились здесь как наследие советского периода и как результат интеграционных усилий СНГ. В это же время происходило сокращение российского военного присутствия в других странах. Постоянное размещение воинских контингентов и ракет СС-20 в большинстве стран Восточной Европы, прямое вовлечение в афганский конфликт и косвенное участие после 1975 года не менее чем в 10 региональных конфликтах – цена за статус сверхдержавы, которая оказалась непосильной для СССР. СССР проиграл войну за третий мир. Система просоветских государств перестала существовать.[70]

Тем не менее центральноазиатские страны усеяны военными базами, все еще контролируемыми Москвой. Некоторые из наиболее засекреченных военных и гражданских космических спутников запускаются с космодрома Байконур в Казахстане. Озеро Иссык-Куль в Кыргызстане используется для испытаний российского военно-морского оружия. В Таджикистане размещена 201-я дивизия.