стратегов и не верить Тиссаферну. (30) Но Клеарх сильно настаивал, пока не добился того, что решено было отправить 5 стратегов и 20 лохагов. Их сопровождали под предлогом посещения базара около 200 солдат.

(31) Когда они дошли до ставки Тиссаферна, стратегов пригласили войти, а именно: Проксена-беотийца, Менона-фессалийца, Агия-аркадянина, Клеарха-лаконца и Сократа-ахейца; лохаги же остались снаружи. (32) Немного времени спустя, по одному сигналу, находившиеся внутри были схвачены, а оставшиеся снаружи — убиты. После этого конный отряд варваров пронесся по равнине, убивая всех встречавшихся эллинов, как рабов, так и свободных. (33) Эллины, наблюдавшие из лагеря эту скачку, были поражены и не принимали никакого решения, пока не прибежал, поддерживая руками свои кишки, аркадянин Никарх, раненный в живот, и не рассказал обо всем свершившемся. (34) Тогда эллины в страхе побежали к оружию, так как они думали, что варвары тотчас же набросятся на лагерь.

(35) Но к лагерю явились только Арией, Артаоз и Митридат, когда-то близкие Киру люди. Эллинский переводчик уверял, будто он видит и узнает среди них и брата Тиссаферна. С ними вместе пришло и человек 300 персов в панцирях. (36) Подойдя на близкое расстояние, они предложили выйти вперед лохагам и стратегам, если таковые имеются у эллинов, чтобы сообщить им повеление царя. (37) Тогда, в сопровождении охраны, выступили вперед эллинские стратеги Клеанор-эрхоменец и Софенет-стимфалиец, а вместе с ними и Ксенофонт-афинянин, желавший узнать судьбу Проксена. Хирисоф отсутствовал, так как он вместе с отрядом солдат добывал тогда продовольствие в какой-то деревне. (38) Когда они остановились на таком расстоянии, что можно было расслышать произносимые слова, Арией сказал: «Эллины, Клеарх получил возмездие и умер за то, что он оказался клятвопреступником и нарушителем договора. А Проксен и Менон за сообщение о его злом умысле находятся у нас в большом почете. От вас же царь требует сдачи оружия; он говорит, что оно принадлежит ему, так как это было оружие Кира, его раба»21. (39) На это эллины ответили следующим образом, причем говорил Клеанор-эрхоменец: «О, презреннейший из людей, Арией, и вы все, бывшие друзья Кира, разве вы не стыдитесь ни богов, ни людей, вы, которые поклялись иметь общих с нами друзей и врагов и тем не менее, изменив нам вместе с Тиссаферном, самым безбожным и самым коварным человеком, погубили тех самых людей, которым приносили клятвы, и, предав нас остальных, теперь приходите к нам вместе с нашими врагами?» (40) Арией сказал: «Клеарх первый был уличен в злоумышлении против Тиссаферна, Оронта и всех нас, состоявших при них». (41) На это Ксенофонт ответил: «Пусть так; если Клеарх действительно, вопреки клятве, нарушил договор, то он получил по заслугам, ибо справедливость требует казни клятвопреступников. Что же касается до наших стратегов, Проксена и Менона, которые оказались вашими благодетелями, то пошлите их сюда. Ведь ясно, что они, как друзья обеих сторон, посоветуют самое лучшее, как для вас, так и для нас». (42) После этого варвары в течение долгого времени совещались друг с другом и удалились, не дав никакого ответа.

ГЛАВА VI

(1) Схваченные таким образом стратеги были увезены к царю и казнены: им отсекли головы22. Один из них, Клеарх, по общему мнению всех лично его знавших, был человек не только искусный в воинском деле, но и в высшей степени воинственный. (2) Так, пока лакедемонцы вели войну с афинянами23, он оставался в своем отечестве, но когда наступил мир, он убедил свое правительство в том, что фракийцы обижают эллинов, и, добившись всевозможными средствами согласия эфоров24, отплыл для ведения войны против фракийцев, живущих за Херсонесом и Перинфом. (3) Изменив свое решение, когда он уже отплыл, эфоры пытались вернуть его обратно от Истма25, но Клеарх их не послушался и продолжал плыть к Геллеспонту. (4) Тогда за неповиновение он был приговорен к смерти высшей властью в Спарте. Уже будучи изгнанником, он направился к Киру. Каким образом он расположил его к себе, рассказано в другом месте. (5) Кир дал ему 10 000 дариков, и, приняв их, он не предался праздности, но собрал на эти деньги войско и повел войну с фракийцами. Победив их в сражении, он после этого грабил и разорял их страну и жил войной до тех пор, пока войско не потребовалось Киру. Тогда он отбыл для того, чтобы снова воевать вместе с Киром. (6) Мне кажется, что такие поступки свидетельствуют о воинственности человека: имея возможность жить мирно, не унижаясь и ничего не теряя, он предпочитает вести войну; вместо того чтобы предаться праздности, он трудится (то есть воюет) и спокойному наслаждению богатством предпочитает трату денег на военные цели. Клеарх так же охотно бросал деньги на войну, как другие […] на какую-либо утеху. Вот до какой степени он любил войну. (7) А искусным в военном деле его считали потому, что он любил опасность, днем и ночью нападал на врагов и не терялся в трудных обстоятельствах, как в один голос утверждают все воевавшие вместе с ним. (8) Известно также, что он был прекрасным военачальником, поскольку это совместимо со свойственным ему характером. Так, он умел лучше кого бы то ни было заботиться о продовольствии для войска и заготовлять его, а также внушать окружающим повиновение. (9) Этого Клеарх достигал строгостью. Он был мрачен на вид, имел резкий голос и наказывал он жестоко, иногда в порыве гнева, и порой потом сам в этом раскаивался. (10) Но карал он по убеждению, так как понимал, что войско, в котором не существует наказаний, никуда не годится. Рассказывают даже, будто он говорил, что солдат должен бояться своего начальника больше, чем врагов, когда требуется стоять в карауле, покидать своих друзей или беспрекословно идти на неприятеля. (11) Поэтому в трудных обстоятельствах солдаты слушались его одного и не обращались ни к кому другому. Они говорили, что тогда его мрачность как бы становилась более светлой, а суровость направлялась против врагов и оказывалась спасительной, а не страшной. (12) Но когда миновала опасность и являлась возможность уйти под начало к другому вождю, многие покидали его, так как в нем не было ничего привлекательного, он всегда был сердит и суров, и солдаты чувствовали себя перед ним как дети перед учителем. (13) При нем никогда не было ни одного человека, следовавшего за ним из дружбы или расположения. А теми, кто был подчинен ему либо по постановлению правительства, либо из-за нужды, или в силу