Вы знаете, что такое ненавидеть человека? Нет, не «нелюбить», а по-настоящему ненавидеть. Когда тебе хочется самому вцепиться ему вгорло, чтобы насладиться его предсмертными стонами, его хрипами. Чтобыпочувствовать, как жизнь постепенно покидает его тело. Чтобы видеть, как онумирает. Я ведь хорошо знаю, как умирают люди, я все это видел много раз.

И вы представляете себе мое состояние, когда я прилетел вЛиссабон и в отеле «Альфа» столкнулся с этим типом. Его нельзя не узнать. Дажеесли я ошибусь и он попытается загримироваться, то и тогда он выдаем себя. Егопроклятый запах. Запах дорогого французского парфюма, который остается, когдаон проходит по коридору отеля. Он постоянен в своих пристрастиях. Уже много летего любимый «Фаренгейт» стал запахом мужчин, обреченных на победу. И он,очевидно, считает себя в душе настоящим победителем. Я говорю про этогомерзавца, про человека, которого я ненавижу так сильно, что это невозможноописать никакими словами.

Он придумал себе эту проклятую кличку еще много лет назад,когда в Европе его знали совсем под другими именами. Но с тех пор само его имя— Дронго — стало нарицательным для каждого человека, кто хотя бы раз в жизнисталкивался со спецслужбами. Это был символ беспощадной мести, символ Закона,который найдет тебя на другом конце земли. Вы даже не можете себе представить,скольких людей колотит при одной мысли об этом человеке. Вы не можете себепредставить, сколько контрактов наемных убийц было загублено только из-за того,что этот тип брался за разоблачения и почти всегда, я подчеркиваю, почтивсегда, добивался успеха.

Но я знаю человека, который может его остановить. И этотчеловек — я. Я слежу за ним уже несколько дней. Я вижу, как он нервничает, какозирается, пытаясь понять, чьи глаза так пристально за ним наблюдают. Наверно,он чувствует мою ненависть. Она слишком зрима, чтобы не бить по его нервам. Онаэнергетически присутствует в нашей поездке. Я не колеблясь взял на себя этумиссию.

Я часто думал о Дронго. Он даже не знает, как часто я о немдумал. Я даже не представлял себе, что когда-нибудь смогу его увидеть. Смогуувидеть человека, именем которого пугают всех дилетантов спецслужб на земле.Наверно, в эту поездку мы попали не случайно. И я был призван Всевышним, чтобыисполнить его волю. Я обязан остановить этого человека, и наше противостояниезакончится моей победой. Я буду притворяться, если будет нужно, буду врать,если появится необходимость. Я стану улыбаться ему, даже тогда, когда пальцыбудут сжиматься в кулак. Но я сумею доказать ему, что я гораздо лучшийспециалист, чем он.

Я не поверил своим глазам, когда первый раз увидел Дронго вЛиссабоне. Он сидел, спокойно разглядывая женщин, о чем-то беседуя с другимиписателями. Меня затрясло от бешенства. Мой единственный шанс, в который я такверил и который мне представился именно в этой поездке, теперь мог сорватьсятолько из-за того, что здесь появился этот проклятый человек. Он меня не знает,никогда не видел. Но я слишком много слышал о Дронго и однажды видел его.Ошибиться я не мог. Это был он. Это был сам Дронго — беспощадный эксперт,человек, который не знает жалости и умеет считать лучше любого компьютера вмире.

Его вызывающая манера одеваться покоробит любого нормальногочеловека. Вот уже много лет все знают, что он носит обувь и ремни только отБалли. А его номерные галстуки слишком бросаются в глаза, чтобы их не заметить.«Самый элегантный мужчина в Европе», — так назвала его представительГермании Дубравка Угрешич. Если бы она знала, как я его ненавижу. Я уже знаюзаранее, что за все время поездки мы ни разу не увидим его небритым илинебрежно одетым. Элегантность — стиль этого мерзавца. Как будто он хочетразозлить всех вокруг.

А его нахальная манера разговаривать. Он орет так, словнонаходится на стадионе. Я знаю, что это — последствие его ранения, но, по-моему,он делает это нарочно. Он входит в комнату — и взгляды любого человека невольнообращаются к нему. Высокого роста, широкоплечий, со своей неизменной улыбкой.Кажется, он никогда не бывает серьезным, словно все происходящее в мире его некасается. Всем кажется, что он такой веселый, такой открытый, такой забавныйчеловек. На самом деле это страшная змея. Понаблюдайте за его глазами. Он всевидит, все замечает. Он обращает внимание на каждую мелочь. При этом у негослух, как у хищника, он может услышать даже ваш шепот, как бы тихо вы ниговорили. Иногда мне кажется, что он может слышать наши мысли.

Обычно он входит в комнату своей дурацкой походкой, широкорасставляя ноги, улыбаясь, словно попал к друзьям. Но я слишком хорошо знаю,что стоит за его внешностью. Одна маленькая ошибка, только один прокол, толькомгновенный промах — и он вдруг смотрит на вас с торжеством хищника, загнавшегов угол свою жертву. Этот человек — гений. И я его боюсь. Он единственныйчеловек на земле, которого я боюсь. Единственный, кроме Всевышнего. Иногда мнекажется, что его создал дьявол. Чтобы показать остальным несовершенствообычного человека. Он не знает усталости. За несколько дней, которые мы ужепровели в поездке, я еще не видел, чтобы он уставал. Этот человек умеет пить.Похоже, он научил свой организм превращать выпитый спирт в обычную воду. Вовремя переезда из Лиссабона в Мадрид он пил с русскими писателями и ирландцемМаккормиком. Я не знаю, кто еще в мире может перепить русских и ирландца. НоДронго пил с ними наравне. А ведь этот человек никогда не бывает пьяным. Онзакончил с ними пить, поднялся и пошел в свой вагон, а они остались спать насвоих местах. Я это видел своими глазами. Перепить Маккормика вообщеневозможно. Обычному человеку это не под силу. Но Дронго не человек, я в этомлишний раз убедился. Он встал и посмотрел на меня такими ясными, такимиспокойными глазами, такими внимательными, что я содрогнулся от страха. И понял,что с этим человеком мне справиться будет труднее всего. Может быть, это самоеглавное испытание в моей жизни. И если я смогу победить этого человека, ко мнеперейдет его сила. Я становлюсь мистиком, но по-другому я ничего не могуобъяснить.

И наконец, этот кретин Пьер Густафсон. У него на лице былонаписано, что он наемник и дегенерат. Пока другие ходили на пресс-конференции иисправно все записывали, он купался в бассейне. Думает, что я ничего не вижу. Унего рожа дегенерата.

Он нагло не являлся ни на одно мероприятие в Лиссабоне. ВМадриде он не пошел на пресс-конференцию, а устроился на ступеньках дворца.Наверно, он увидел выражение моего лица и от этого стал еще мрачнее. А когдавышел Дронго, он вообще потерял всякий контроль над собой и начал грубоогрызаться. Именно тогда я понял, что с Густафсоном может случиться несчастье.Ведь он напрасно так вызывающе вел себя.

Утром, когда мы садились в автобус, я, не удержавшись,оказался прямо за спиной Дронго. Он повернулся и приветливо поздоровался. Егоне волнует, что он желает всем доброго утра на разных языках, выдавая своюпрофессиональную подготовку. Впрочем, я думаю, что все догадываются, кто такойДронго. Для этого он слишком хорошо одевается и всегда оказывается там, гденужно. Один чешский писатель, пожилой человек лет шестидесяти, даже шутливоотдает ему честь, когда они встречаются на улице. Дронго наверно думает, что сосмертью Густафсона все закончилось, но он даже не предполагает, что его главныйвраг стоит у него за спиной. И наша поездка только начинается.