– Конечно-конечно, товарищ генерал. Я быстро.

И почти сразу, не успел я еще положить трубку на водительское сиденье, раздался второй звонок. Я ждал, что позвонит начальник штаба батальона, но этот номер мне был не знаком. Теплилась надежда, что система все же добралась до меня.

– Капитан Смертин. Слушаю.

– Здравствуй, Александр Викторович. Мы с тобой лично, кажется, не встречались. Потому представлюсь: полковник Мочилов.

Видимо, дело вышло на такой серьезный уровень, что простому капитану уже звонит сам руководитель спецназа ГРУ. Мне это, конечно, показалось лестным, но нос выше крыши машины задирать я не стал.

– Простите, товарищ полковник, человек, который со мной связывался во второй уже раз только что перед вашим звонком, назвался генералом...

Я прозрачно намекнул на то, что сам я ни номер трубки, ни голос полковника Мочилова не знаю, как не знаю и его внешности. И потому этот вопрос нужно было как-то утрясти. Другой начальник на это мог сильно обидеться, но Юрий Петрович ситуацию понял, прозрачный намек принял за естественное желание заглянуть в удостоверение личности и спокойно со мной согласился. Даже сразу нашел варианты, которые вполне меня удовлетворяли:

– Понял, Александр Викторович. Согласен с тобой. Моя трубка, кстати, стоит на контроле прослушивания, поэтому можем говорить свободно. Ко мне некоторое время назад пришел Василий Лукич, твой старый приятель; сообщил, что ты по старой дружбе сделал ему запрос, а он оставил номер на «прослушке». По этому номеру звонили дважды, и из переговоров стало ясно, что тебя ждет засада. Потом позвонил твой командир бригады, – начальник управления назвал фамилию и имя-отчество нашего полковника, – попросил, если можно, послушать твой телефонный звонок. Меня уже и просить не нужно было – передо мной твое личное дело в раскрытом виде лежало. Не электронная, а бумажная версия. Если ты еще сомневаешься в моей личности, я могу зачитать характеристику, которую тебе дали в школе перед поступлением в военное училище. Ты ее читал когда-то, но едва ли она осталась в памяти. Напомнить?

– Не надо, товарищ полковник. У меня сомнений нет. Какие будут приказания?

Полковник Мочилов только фыркнул носом, как кошка.

– Какие могут быть приказания! В худшем случае сохранять осторожность и не ходить на встречу. Все зависит от того, как ты себя чувствуешь после госпиталя. Но до меня доходили кое-какие слухи, что тобой интересуется определенная неформальная организация. По их данным, ты, несмотря на ранение и частичное протезирование черепа, в великолепной боевой форме. Вчера на МКАДе ты, кажется, это доказал, хотя немножко перестарался.

Начальник управления был в курсе даже этого. И против привлечения меня в другую, как он сказал, неформальную организацию, откровенно не возражает. Должно быть, понимает необходимость ее деятельности.

– В худшем случае, товарищ полковник, понятно. А в лучшем?

– В лучшем, если чувствуешь в себе силы и если есть такая возможность... Формулировку знаешь. Это стандарт: найти и уничтожить... Много их там быть не может, от силы три-четыре человека. Тебя они не особо боятся – считают, что ты после госпиталя не восстановился. Вчера на дороге, по данным милиции, полученным от свидетелей, тебя пытались зацепить чеченцы. Эти данные получили люди, с которыми ты сегодня имеешь возможность встретиться. Подожди... Десять секунд...

Я подождал. Десять секунд в моей ситуации решить ничего не могли. Полковник разговаривал с кем-то чуть дольше. Потом сказал довольно:

– Ну, вот... Человек, который тебе представился генералом, на самом деле только подполковник внутренней службы. Если будешь с ним общаться еще раз, можешь его так и назвать. Даже лучше будет, если назовешь, чтобы начал суетиться. Он уже под плотным присмотром и не выберется. А на дороге тебя ждут четыре капитана на внедорожнике «Порше Кайенн». Тебе везет на «Порше»... Но виноваты в этом чечены. Их любимая марка. Одного капитана из четверых должны ссадить на дороге чуть раньше, перед ближайшим лесочком. Он будет блокировать твой отход, если на свидании что-то сорвется. Трое сидят в машине, сгорают от нетерпения. Что будешь делать?

– Работать, товарищ полковник.

– Хорошо, – буднично одобрил начальник управления, словно отправлял меня попить кофе в компании ментов и обсудить совместные действия на ближайшее десятилетие. – Вернешься, доложи...

А вообще мне нравится лексикон, обычно принятый в спецназе ГРУ. Все без эмоций и без высокой патетики. Работать – это самое емкое понятие и одновременно самая объективная оценка сложности задачи. В любом другом роде войск для нейтрализации четверых готовых к убийству ментовских капитанов послали бы не меньше десятка спецназовцев. Может быть, даже больше. И давали бы серьезные указания, составляли бы подробнейшие, до секунды выверенные планы. У нас все проще. Я сказал, что намерен работать. Не стал уточнять, что действовать придется в одиночку против четверых, – начальник управления это и сам понимал. И принял соотношение сил как нормальное. Говорят, полковник Мочилов сам был когда-то боевым спецназовцем, а однажды даже использовал пассажирский самолет для тарана вместо танка. Не знаю, сколько правды в этой легенде. Но легенды просто так не складывают. И потому такой начальник понимает возможности своих офицеров.

Конечно, в основном все операции, проводимые спецназом ГРУ, проходят детальную проработку в оперативном отделе бригады или даже в оперативном отделе управления. В моем же случае действовало правило, когда работать следовало, что называется, «от ситуации». Не зная положения вещей, никто не мог мне подсказать, как и что лучше сделать. Решение в данном случае принимать только мне.

Изначально я думал поехать так, как и предполагал вначале, – по дороге, как меня приглашали. Сначала намеревался встретиться с тем капитаном, что оставлен на случай моего бегства. Но я ему убежать не позволил бы. Я слишком хорошо стреляю, да и бегаю неплохо, чтобы упустить противника, который способен поднять тревогу. Однако в последний момент я передумал. Карта давала мне наглядную картину местности, да и сам я еще помнил кое-что с того времени, когда мальчишкой-старшеклассником исследовал ближайшие луга. Мы тогда переехали жить из города в деревню, но я, парень не сильно урбанизированный, к деревенской жизни приспособился быстро. Со сверстниками сошелся легко, принеся им то, чего в деревне до моего приезда практически не было, – занятия спортом. Основой всего спорта, по моим понятиям, был именно бег. И я, собрав друзей, обежал все окрестные поля и леса. Это быстро стало модой, а мода, как известно, не терпит ограничений. Мы себя не ограничивали. Сейчас, задумываясь о тех днях, я ставлю себе в заслугу хотя бы то, что многие сверстники по моему примеру начали бегать и навсегда бросили курить. И до сих пор не курят, хотя большинство, в связи с повсеместным раздраем в российской деревне, разъехалось, и всех даже опросить трудно.

Но местность в пределах ближайших десяти-двадцати километров мне помнилась хорошо. Да и карта кое-что подсказывала. И я, сразу определив, где меня должны дожидаться три оставшихся капитана, выбрал путь, желая подойти к ним с другой стороны. Правда, там нет подъезда. Старая заброшенная дорога вела только до разваленной фермы, и дорога сохранилась лишь потому, что дома в деревне иногда ремонтируют, иногда что-то пристраивают, и стройматериалы берут, естественно, на развалинах фермы. Не будь этих стройматериалов, и дорога бы эта давно заросла. Тем не менее до фермы я добрался на машине и оставил свой «Фольксваген Тигуан» под прикрытием даже внешне шатких недоломанных стен. Здесь по прямой линии до места, где, предположительно, меня ждали, было не больше двух с половиной километров. Я даже сигнализацию в машине не включил, чтобы этот звук не добрался по траве до трех капитанов, поджидавших меня. Они-то считали, что встретят жертву, а я, как обычно, считал, что они смерть свою искали. То есть столкнутся не просто с Саней Валар, а неизбежно найдут именно собственную смерть.