А в действительности война продолжается, только уже на ином уровне. И я, хорошо зная обстановку на Северном Кавказе, вполне могу предположить, что этот список, что мне прислали, составлен где-нибудь в недрах МВД одной из кавказских республик и является реальным перечнем людей, которым грозит опасность. Причем я поверил в правдоподобность этого списка еще до того, как его увидел в собственном компьютере, ибо слишком хорошо знал об истинном отношении к нашему брату со стороны кое-кого из местных руководителей.

Итак, я могу предположить, что список реален, а Буданова к нему пристегнули журналисты. С бывшим полковником-танкистом расправились, конечно же, мстительные родичи, поскольку он не представлял для бандитов и вообще для исламистов такой серьезной опасности, какую представляют многие офицеры спецназа вместе со своими подразделениями. Это мне повезло – у меня есть такой подчиненный, как Сережа Украинцев, который может полностью заменить меня в роте и она при этом не потеряет своей боеспособности. В других подразделениях часто бывает хуже. Там все держится порой на личности одного. Именно поэтому список состоит почти исключительно из одних командиров подразделений. Хотя можно предположить, что и у других, как у меня, есть хорошая поддержка в лице замов, только эта поддержка пока еще себя проявить не успела. Но вот старший лейтенант Украинцев, насколько мне известно, пока я отлеживался в госпитале, уже отличился и провел два успешных рейда по горам, за что его представили к награде. Это мне комбат рассказал, когда звонил в последний раз. Сам Украинцев не хвастался. Он, когда выходит на связь, спрашивает только о моем здоровье...

* * *

Но как же мои невидимые противники сумели собрать на меня сведения, а я сам ничего заметить не смог? Не мальчик, только что призванный на срочную службу в военную разведку, что-то заметить все равно должен был. Впрочем, симптомы все же проявлялись. Однажды вечером я руками и коленями «стучал» по боксерскому мешку, подвешенному к балке за сараем, и заметил слабый отблеск, пробежавший по стене в течение доли секунды. Это было похоже на вспышку от фотоаппарата. Я посмотрел за огород. Поблизости никого не было. Возможно, кто-то кого-то фотографировал в небольшом лесочке в стороне, и отблеск вспышки добрался до нашего сарая. Возможно, даже меня фотографировали с мощным телеобъективом. Но тогда у меня не было причины фиксировать эту деталь. Я оставил эпизод без внимания, и, скорее всего, поступил неосторожно. Следовало бы, возможно, не подав вида, уйти во двор, оттуда скрытно сделать круг через соседний заброшенный двор и проверить, откуда взялся фотограф и что он снимает. Если меня, резонным было бы спросить, кто послал его, – еще до того, как я разобью камеру о его голову...

Тот момент я, к счастью для фотографа, прозевал. Но это был единичный эпизод, который мало что мог дать тем, кто составлял на меня досье. Фотография человека, со зверской жестокостью избивающего боксерский мешок, ровным счетом ничего не говорила тому, кто на эту фотографию смотрел впервые, и даже не сообщала анкетные данные фотогероя, не говоря уже об электронном адресе. Значит, данные на меня собирали тщательно и методично. Но извне, как я полагаю, сделать это практически сложно, если возможно вообще. Вероятнее всего, в деле замешан кто-то из офицеров спецназа ГРУ или офицеров диверсионного управления ГРУ, к которому спецназ и относится. Возможно даже, это кто-то из офицеров нашей бригады, нашего батальона; хотя, чтобы добыть данные достаточно полные, необходимо иметь широкий доступ к закрытым источникам, то есть входить в командный состав бригады. И необязательно дело тут связано с предательством. Все вообще может выглядеть иначе, если дело обстоит именно так, как я предполагаю, если список составлен там, где я предполагаю, а людей из списка будут поочередно убивать. В том числе и меня.

Официально противостоять этому со стороны неких сил сложно. Ибо в данном случае будут задеты интересы властных структур на Северном Кавказе. Эта кавказская власть постоянно переходит черту приличий и уже давно нарывается хотя бы на кулак. Даже за границей эту власть в субъектах Федерации откровенно считают бандитской и мафиозной. А здесь, в центре, ее поддерживают, потому что это создает видимость благополучной ситуации на Северном Кавказе. Хотя бы в определенных республиках. Наводить порядок в стране высшая государственная власть не стремится, да и по большому счету не может. Нет ни сил, ни политической воли. Поучились хотя бы у того же полковника Квачкова, которого не сумели посадить за выдуманное покушение на одного из олигархов, – так теперь ищут, что бы ему еще припаять. А ведь, когда развалился Советский Союз, Квачков командовал бригадой спецназа ГРУ в Чирчике. И ситуация тогда складывалась так, что Таджикистан был готов перейти под власть афганских талибов. Никто не знал, что следует делать. Ввязываться в войну ни у кого не было ни сил, ни желания. Полковник Квачков потребовал себе карт-бланш. Он даже не докладывал, что будет делать. Но возможность ему дали, потому что другой не было. Командир бригады разделил всю свою крупную по численности часть на тройки и разослал их по разным концам Таджикистана. Через две-три недели в республике стало спокойно. Куда-то исчезли люди, которые якобы пользовались авторитетом и готовы были увести Таджикистан на соединение с Афганистаном, где живет много таджиков. Страна осталась самостоятельной и независимой. О талибах там даже говорить перестали.

На мой простой капитанский взгляд, Квачкову следует предоставить самые широкие полномочия, дать ему для начала под командование бригаду и не требовать ответа за свои действия. Просто попросить навести на Северном Кавказе порядок. Он наведет. Настоящий. Без террористов и обнаглевших от воровства правителей, которые сами порой поддерживают террористов...

Я углубился в мечты о счастливом будущем – что поделать, каждый честный гражданин желает своей стране хороших руководителей. Пока же нормальных людей до власти старательно не допускают. И создают в стране ситуацию, когда кавказский криминалитет, официально называющийся властью субъектов Российской Федерации, может позволить себе преследовать силовиков, которые ту же власть обязаны защищать. Ситуация более чем странная. Но шума, как убежден не только я один, никто поднимать не будет, если уничтожат пару или тройку десятков лучших представителей силовых структур. И тем, кого уничтожают, и тем, кто с ними стоит рядом, останется только самим себя защищать. Убивать их – нас то есть – собираются, естественно, криминальными методами. А им можно противопоставить точно такие же неправовые действия. Причем действуя на опережение.

И получится странная картина. С одной стороны, действовать будут, несомненно, силовые структуры отдельных кавказских республик, хотя конкретные исполнители предпочтут работать в «автономке». В ответных действиях предполагается то же самое. Я понимаю, почему кто-то, кто занимается всем этим, выбрал меня. Меня очень легко отправить сейчас на инвалидность – и, похоже, отправят, как я думаю, по просьбе кого-то из организаторов всей этой широкомасштабной акции. Что, собственно, значило бы, что у системы есть сильные рычаги влияния. Отсюда и подробная информация обо мне. Отсюда, как я предполагаю, даже подробные характеристики командования о моей персоне. Все неофициальные шаги сделаны, общепринятые официальные процедуры тоже, вплоть до допусков, которые являются, возможно, и устными, но копируют допуски рабочие.