Итак. Почти доказано, что Винторогова убил Полетаев. Хотя нет, если бы это было доказано! Но в наличии всего лишь догадки и выводы, а они следствие не убедят. А значит…

Девушка взяла телефон:

— Алло, Ярик? Слушай, Полетаев с тобой? Нет? Завтра придет? А во сколько? Утром обещал? Отлично. Скажи папе, чтобы он завтра остался дома и пригласил свою службу безопасности. Нет, всех не надо, пусть позовет парочку самых надежных. Ярик, мне, как и тебе, не до шуток. Поверь, так надо. И не вздумай звонить сейчас Константину и расспрашивать его о чем бы то ни было, понял? Я останусь ночевать у себя в квартире, появлюсь завтра рано утром. Все, отбой. Завтра, все завтра. Пока.

В дом родителей девушка приехала очень рано, еще не было восьми. Но никто уже не спал, все Красичи собрались в столовой за завтраком. Увидев входящую Лану, Яромир вскочил:

— Ты что задумала, сестренка? И при чем тут Костян? Я знаю, что ты его недолюбливаешь…

— Погоди, сын, дай сестре в себя прийти, — улыбнулся Мирослав дочери. — Садись, Лана, поешь, ты ведь не завтракала, верно? А потом нам и расскажешь, что еще за тайны Мадридского двора.

— Ярик, Полетаев во сколько обещал быть?

— Около десяти. Сегодня адвокат собирался приехать, поделиться новостями, вот Костян и решил поприсутствовать.

— Не сомневаюсь, — усмехнулась Лана, усаживаясь за стол.

— Я не понял, что еще за намеки?!

— Это не намеки. Вчера мне позвонила Полина Нилова…

На протяжении всего рассказа в столовой позванивала стеклом тишина. А когда Лана выложила на стол пачку фотографий, в которой снимок Полетаева лежал первым, Яромир глухо проговорил:

— Господи, какая тварь! Но ты, Лана, права, мы ничего не сможем доказать.

— А для чего, по-твоему, я попросила отца позвать его бойцов? — Лана тяжело вздохнула. — Противно, конечно, но другого выхода я не вижу. Надо прижать этого гада здесь и сейчас, когда он не ожидает подвоха.

— Что значит — прижать?

— То и значит, Яромир, — отец поднялся из-за стола и подошел к двери, ведущей на террасу. — Ты все слышал, Сергей?

— Да, Мирослав Здравкович, — вошел в столовую начальник службы безопасности. — Ваша дочь поступила правильно, иного способа сломать гаденыша нет.

— Мирко! — всполошилась мама Лена. — Вы что же, собираетесь бить мальчишку?

— Надеюсь, обойдется без этого. Или ты хочешь заплатить три миллиона долларов? Пойми, ведь дело не в деньгах, этот паршивец сидел с нами за одним столом, изображал друга нашего сына, просил у меня разрешения ухаживать за дочерью…

— Что?! — подпрыгнула на месте Лана.

— Было дело, но я отшутился. В общем, слабонервных попрошу уйти в свои комнаты.

Мама Лена растерянно посмотрела на мужа, потом — на бледного до синевы сына, гоняющего по лицу желваки, отставила задрожавшей вдруг рукой чашку с кофе, поднялась из-за стола и вышла.

— А ты, Лана?

— А я остаюсь.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

К моменту появления Полетаева Лана успела переодеться в яркое летнее платье, делавшее ее невероятно соблазнительной и о-о-очень расслабляющее неподготовленных особей мужского рода.

Сергей и его помощник, мощный шкафообразный тип с простым русским именем Хосе Игнасио (маменька, видимо, в момент появления на свет сына бредила первыми латиноамериканскими сериалами), спрятались за портьеры в гостиной, в которой было решено беседовать по душам с господином Полетаевым.

Лана удобно устроилась в мягком кресле и, закинув ногу за ногу (что делало ее совсем уж невыносимо привлекательной для вышеупомянутых самцов), рассматривала журнал. Какой? Ей было все равно, потому что от нараставшего напряжения девушка не разбирала слов.

Яромир и отец старательно делали вид, что смотрят какой-то дурацкий ситком. Но радостно ржать вслед за экранным гоготом не спешили.

Наконец за дверью послышались шаги, и в гостиную вошел улыбающийся Полетаев.

— Всем привет! Как у нас сегодня дела? Сдвиги есть? Лана, ты?

И у мужика явно «в зобу дыханье сперло». Он замолчал и, густо краснея, уставился на соблазнительно выгнувшуюся девушку.

— Привет, Костян, — Яромир поднялся и пошел навстречу гостю. — Дела у нас отлично, сдвиги есть, причем огромные.

— А? Что? — очнулся тот. — Прости, я не слышал.

— Челюсть на место поставь, — лениво проговорила Лана. — Глупо выглядишь.

— Извините. — Надо отдать Константину должное, он довольно быстро взял себя в руки и больше из них, из рук, не выпускал. — Просто ты сегодня великолепно выглядишь.

— Ну, куда мне до твоей Полинки, — усмехнулась девушка.

— До кого? — совершенно искренне удивился Полетаев. Вгиковская школа, ничего не скажешь.

— Моя дочь имеет в виду Полину Нилову, твою подельницу.

— Полину?! Подельницу?!! — Константин ошарашенно переводил взгляд с одного на другого. — Ребята, вы о чем? Я что, попал в театр абсурда?

— Нет, похоже, это мы попали в театр одного актера, — процедил Яромир, с презрением глядя на бывшего друга.

— Фу-у-уф, — Полетаев плюхнулся в ближайшее кресло и взъерошил волосы, — ничего не понимаю. Объясните мне, о чем вы?

— Вот об этом, — Мирослав бросил ему на колени пачку фотографий.

— Полина, снова Полина, опять Полина. О, а это я! Вы что, следили за мной?

— Следили за Полиной и были очень удивлены, когда увидели тебя, входящего в ее дом.

— Ну и что? В чем криминал? — пожал плечами Константин. — Если бы даже я и навестил вдовушку, ничего страшного в этом не вижу. Но я заходил к редактору моей программы, надо было обсудить рабочие моменты. А то, что он живет в одном подъезде с Винтороговым, разве считается чем-то предосудительным? Простое совпадение.

— И то, что Ярик вырубился тогда в бане, — совпадение? — усмехнулась Лана. — И три миллиона долларов — совпадение?

— Какие три миллиона? — как-то механически переспросил Полетаев, внимательно разглядывая один из снимков. — Ребята, я не знаю, что вы тут несете, да простит меня Мирослав Здравкович, но вот это любопытно! Очень любопытно! Неужели вы этого не заметили, увлекшись моей скромной персоной? Вы искали злодея? Обидно, конечно, что выбрали на эту роль меня, но вот вам настоящий гений зла. Присмотритесь!

Яромир взял протянутую фотографию, всмотрелся и побледнел еще больше. А Лана вдруг почувствовала себя идеально круглой дурой.

— Сергей! — сузившиеся глаза Мирослава Красича не обещали персонажу радужных перспектив. Наоборот, перспективы выглядели репродукцией с картин Босха.