Саша уже собиралась подробно раскрыть будущим читателям процесс обучения в лесной школе и поведать о дальнейшей жизни каждого из грамотных зверей (двадцать семь особей, включая зайчика и лисичку), но тут как раз и вмешался Глеб.

Прочитав сказку, он хмыкнул:

– А не слишком это будет заумно для «диких» мутантов?

– Вот и ты туда же! – вскипела Саша. – Для тебя «дикие» тоже не люди, а какие-то безмозглые создания! Что в моей сказке заумного?

Глаза девушки наполнились слезами, и Глеб пошел на попятную:

– Нет-нет, у тебя всё очень правильно и понятно написано! Просто я думал, что для начинающих будет доступнее какой-нибудь более простой текст – что-то вроде «мама мыла раму»…

– Раму ему подавай!.. – смахнув слезы ладонью, буркнула Саша, когда супруг удалился. И дописала к сказке еще одно предложение: «Закончил зайчик школу, нашёл своё стадо и говорит маме: “Я теперь грамотный. А ты раму не мыла!”».

* * *

И теперь все двадцать пять экземпляров азбуки лежали в висящем за плечами Венчика мешке. Поначалу Саша сомневалась, стоит ли именно сейчас отправлять их «диким», ведь уроки теперь продолжатся не скоро. Но, поразмыслив, решила: пусть! Даже если всего пара человек попробует в них что-то прочесть – и то дело. А посмотреть из любопытства желающих наверняка будет куда больше. Вдруг у кого-то это любопытство не угаснет и потом, когда обученный ею «дикий» возобновит в деревнях учебный процесс? Все указания парню она давно уже повторила раз десять: облететь все четыре деревни, где она уже вела уроки, раздать «диким» учебники, а главное – протестировать ее учеников, выбрать на его взгляд лучшего и предложить обучение в Устюге. Правда, Саша, вспоминая всех, с кем ей довелось поработать, и сама-то не смогла бы сказать, кто из учеников лучший. Грамота давалась «диким» туго. Но девушка убеждала себя, что дело здесь не в их ограниченности, а во множестве сопутствующих факторов, ожидаемых и неучтенных обстоятельств. Для начала, она сама не являлась профессиональным преподавателем. А «дикие» мутанты, в первую очередь молодые, в большинстве своем до недавнего времени вообще не имели представления, что такое книги, а то и вовсе за свою жизнь не видели ни одной буквы. То есть, их не просто нужно было научить читать и писать, а для начала объяснить, что это вообще такое. Срабатывал еще и фактор страха – ведь всё новое, как правило, поначалу пугает. Некоторые мутанты, сперва заинтересовавшиеся было ее уроками, перестали на них приходить – то ли учеба показалась им чересчур сложной, то ли они решили, что всё это лишь пустая трата времени, и полученные знания им никогда не пригодятся. Так, кстати, считали многие «дикие»; Саша не раз вспоминала слова, сказанные ей старой «дикой» мутанткой теткой Клавой: «Какой теперь с этого прок? На старости лет книжки читать, которых тоже нету? Зачем старикам грамота? Недолго уже осталось до того, как не станет на свете «диких» мутантов».[6] Еще тетка Клава тогда сказала, что куда лучше было бы, если бы Святая разрешила «диким» не книги читать, а иметь детей. Но и сама мудрая пожилая женщина понимала, и Саша, к огромному сожалению, тоже, что Святая ни за что этот запрет не отменит, хотя в дальних планах девушки этот вопрос всё равно значился. Вот родит Святой внука, та, с ним понянчась, растает, тогда и можно будет подкатить, давя на жалость: дескать, ты с ребеночком тетешкаешься, а других такого счастья лишаешь!.. Но это потом, сейчас по плану была на очереди грамотность. Скрепя сердце, девушка вынуждена была признать, что умение читать и впрямь едва ли пригодится всем «диким». Но она всё равно была убеждена в том, что любой человек просто обязан быть грамотным и уж, во всяком случае, должен иметь возможность таковым стать.

Встряхнув головой, чтобы отогнать грустные мысли, Саша еще раз сказала Венчику:

– Учти, там нет гениев, никто тебе Шекспира цитировать не станет…

Посмотрев на удивленное лицо парня, Саша захлопала ресницами:

– О, боже! С тобой самим еще работать и работать… – тут она вспомнила, что простого дозорного Святая вряд ли пустила бы в свою библиотеку, а больше ознакомиться с творчеством великого классика Венчику было негде, и ей стало ужасно стыдно. – Прости-прости! Это я так, ляпнула, не подумав. Я тебе потом дам почитать. Но это потом. А сейчас я хотела сказать, что ты вряд ли найдешь среди «диких» кого-то, кто бы читал более-менее бегло и смог бы сосчитать что-то, чего больше, чем пальцев на руках. Поэтому…

– Я помню, – вновь не дал ей закончить мысль Венчик. – Ты мне уже говорила, да я и сам это понимаю. Для начала нужно отыскать тех, кто вообще захочет лететь в Устюг, учиться там, а потом вернуться и учить других. А уже из них я должен выбрать одного самого смышленого, пусть пока и не очень грамотного.

– Всё правильно, – закивала Саша. – Только я вот что забыла сказать. Нужно, чтобы это был не старый человек, ведь ему придется много ходить по деревням, да и вообще, силы ему ой как пригодятся, как физические, так и… – тут она вздохнула и договаривать не стала, сказала другое: – А еще – не обязательно, но желательно, чтобы это был мужчина, парень.

– Какая разница? – удивился Венчик. – Девки… женщины, в смысле, разве глупее? Ты, например, умная, – стал загибать он пальцы, – Катюха, Лолка Кудряшова…

– Святая, – улыбнувшись, добавила Саша.

– Да-да, Святая! – встрепенулся парнишка. – Это уж само собой. И почему тогда?

– Почему лучше мужчина? Да хотя бы уже потому, что мужчины, как правило, сильнее женщин. Но главное даже не в этом. Мужчины не очень-то любят подчиняться женщинам, слушаться их. Святую и храмовников сейчас рассматривать не будем, это всё-таки другое, а вот «дикие» мутанты наверняка скорее покорятся молодому и сильному мужчине, чем женщине. Согласен?