комфортно, когда разговаривали со мной. Но даже это было не таким плохим, как тот факт, что «Золотистый купол защиты» отныне для меня оказался закрыт! После того, как я открыл глаза и спросил, какого Скрона происходит, мой мозг едва не взорвался! Сила в моём голосе действовала не только на окружающих, но также и на меня! Пришлось знатно пострадать, прежде чем мне удалось понять причину своего жуткого состояния. Я смог нормально разговаривать только после того, как вытащил камень из магического поля. Сразу возникло желание найти Инквизитора и прикончить эту гадость, но меня огорчили — он уехал сразу, как только вогнал мне в грудь столб Света. Гад сделал своё дело, гад может удалиться.

Хотя лукавлю — нужно признаться, что наличие наполненных Светом глаз каким-то образом влияло на моих людей. Все, кто находился со мной рядом, не учитывая серых, ощущали небывалый подъём. Силы восстанавливались, мозги прочищались, возникало желание жить, творить и совершать невозможные вещи. Алия предположила, что это действие ауры, которую никто не видит. Причём действовала эта аура целиком на весь мой город — Элеонора уже отчиталась, что рабочих больше не требовалось подстёгивать. Все бросились выполнять свои обязанности с утроенной силой, словно только от них зависело процветание города. Никто не отлынивал от работы, причём никто не делал эту самую работу абы как — все старались на максимум. Даже контролировать никого не приходилось.

— Нужно ли убирать? — спросила Алия. Как мне уже сказали, у неё состоялся неприятный разговор с Инквизитором. Даже не разговор — Инквизитор вещал, а моя личная служительница внимала. Общая мысль сводилась к тому, что после того, как у Алии родится ребёнок, ей придётся возвращаться в Крепость и нести свою службу далее, ибо подле меня ей делать уже нечего. Ни о какой свадьбе речи идти не могло. Когда Алия сказала, что она покинет церковь, но останется рядом со мной, Инквизитор заявил, что это невозможно. В церковь Света можно только войти, но выйти из неё невозможно. Наказание за это одно — смерть. В общем, разговор между ними не сложился. Радовало то, что впереди было ещё шесть месяцев и за это время могло случиться всё, что угодно. Вплоть до того, что Инквизитора больше не станет. Либо мне удастся договориться с Папой. Отпускать Алия я никуда не собираюсь. И если «я есть Хаос» вновь заявиться в мой город, я встречу его во всеоружии. Свою женщину я буду отбивать всеми правдами и неправдами.

— Нужно, — ответил я без раздумий. — Церковь Света наложила на меня печать, превратив в одного из своих воинов. Меня лишили возможности выбора, возможности общения с Храмом Скрона. Есть вещи, которые нельзя позволять с собой делать, даже если они делались из благих побуждений.

— Макс, посмотри записную книгу, — произнесла Алия. Мы с ней уже успели обсудить момент, что отныне у меня две книги, так как к старой подключено слишком много народа. Требований, чтобы я в обязательном порядке поделился информацией, не было. Когда же Алии сообщили, что ей придётся возвращаться в Крепость, она и вовсе обрадовалась, что мы не настроили ещё одну интеграцию. Однако сейчас записная книга оказалась весьма полной штукой — в ней появилась информация от Кималя Саренто. Алия описала текущую ситуацию с Инквизитором и тем, что он со мной сотворил, на что ректор, заметив обновление, вставил дополнения:

«Аналогично с влиянием Скрона, существует влияние Света. Нет никакой разницы в том, что находится в глазах человека — тьма или свет. Важно то, что можно с этим сделать. Тёмные становятся серыми, уходя из-под влияния Скрона. Что происходит со светлыми и есть ли такая возможность? Вопрос, ответ на который даст понимание происходящего…»

Ректор не говорил прямо, что нужно делать, но я и без того понял, куда он клонил. Кристалл! В моей модели развития находилось два таких предмета. Если один использовался целиком и полностью, то во втором имелось ещё три грани, что давали мне ненужные ключевые умения. Когда-то на этом кристалле я сделал себе «Тёмное безразличие», но это не сделало меня серым. Пришлось отказываться от ключевого умения, так как при его наличии получать осколки различных камней и сущностей невозможно. Следуя мысли Кималя Саренто, можно сделать разумный вывод — раз можно избавиться от тьмы в глазах, значит можно избавиться и от света! Как может называться ключевое умение? Что-то наподобие «Светлого безразличия». Вопрос только в том, какие минусы будут в этом случае? Если вновь невозможность получения осколков, то я трижды подумаю, прежде чем соглашаться. В любом случае, вначале нужно получить нечто похожее. Насколько я помню, такого ключевого параметра мне ещё никогда не попадалось. Что не удивительно — как он мог попасться, когда я был тёмным? Наверняка заполучить блокировку влияния Света могут только светлые люди. Такие, каким сейчас являлся я.

Кристаллы развития с лёгкостью извлекались из модели развития, так что добавив его в специальное поле инвентаря, я приступил к проверке теории Кималя Саренто. Камней на огранку у меня имелось предостаточно, продавать их я не собирался, во всяком случае сейчас, так что единственное, что меня ограничивало — время. Элеонора уже сказала, что мастер Мерам желает меня видеть.

Камни на огранку исчезали один за другим, но нужного параметра у меня не получалось. Выходило что угодно, только не то, что требовалось. Тем не менее сдаваться никто не собирался — я был готов потратить всё, что мне удалось добыть к этому моменту, чтобы оградить себя от Света. Пришлось, правда, сходить в сокровищницу и пополнить опустевшие запасы инвентаря, но я продолжал раз за разом использовать камни огранки, внимательно читая появившийся текст. Не то. Всё не то.

Вы использовали 900 камней огранки. Вы отправляетесь в портал Туманника.

Сообщение появилось настолько неожиданно, что я даже среагировать не успел. Сокровищница, в которой я сидел, внезапно наполнилась густым туманом, скрывшим от меня всё на расстоянии вытянутой руки, когда же туман развеялся, я очутился на краю огромной круглой платформы, что висела, как мне казалось, посреди абсолютного «ничто». Обернувшись, я увидел резкий обрыв. За ним начиналась тьма. Наклонившись над площадкой, я едва заставил себя не отшатнуться — казавшаяся плотной площадка оказалась толщиной в волос. Внизу, как и сверху, тоже ничего не было. Тьма. По всему кругу площадки возвышались фонари, что насыщали площадку светом. Наклонившись, я потрогал поверхность — на ощупь она походила на что-то мягкое, но при этом достаточно плотное и твёрдое. Напротив меня, на противоположном