Группа рассредоточились, трое остались у входа, трое бесшумно побежали в обход. Остальные вытянулись в колонну и вошли в здание. Мы двигались максимально бесшумно, полы были усыпаны битым стеклом, и мне казалось, что громыхаю только я. Мы продвинулись вглубь здания, все еще не зажигая фонарики. Темнота была такая, что хоть глаз выколи. Мы дошли до второго этажа, и обследовав его вновь, спустились вниз к подвалам. Внезапно мне показалось, что кто –то переговаривается за одной из закрытых дверей.

–Маус, там кажется кто –то есть, –прошептала я и потянула напарника за рукав, но он не среагировал, видимо не расслышав меня.

Я немного отстала, и на цыпочках подойдя к двери, прислушалась.

–Вроде ушли, –послышался напряженный испуганный шепот.

–Сиди и не рыпайся, –другой, менее напуганный, но напряженный голос.

Я поспешила догнать группу. Стоит ли мне выдавать спрятавшихся? С другой стороны, они изготавливают взрывчатку, и от нее могут пострадать невинные. И большой вопрос – кто прав, кто виноват. Каждый смотрит и судит со своей стороны. Сейчас я часть команды, у нас задание. Стараясь не колебаться, я добралась до командира.

–Там, за дверью голоса, –сказала я ему в самое ухо, чтобы он точно меня расслышал.

–Ты что несешь? –грозно проворчал начальник Стайлз. Он поднял руку вверх и сжал ее в кулак. Вся группа синхронно остановилась.

–Там, за дверью голоса, –твердо сказала я.

–Какие к черту голоса?

–Мужские.

–Вы, двое, –Стайлз указал куда –то за мою спину.

Два высоких парня с автоматами быстро вернул в назад. После секундного колебания один из них высадил ногой дверь, и послышались крики, мат и звуки борьбы. Остальная группа поспешила следом, отталкивая меня с дороги.

–Держись позади, –бросил Маус, пробегая мимо.

Я направилась следом, очень жалея, что у меня нет при себе никакого оружия. Весь мой гуманизм улетучивается, когда надо мной, а теперь и над моими товарищами нависла угроза. Внезапно воздух разрезал резкий шум –выстрел. Не было больше в мире иных звуков, кроме него. Не раздумывая, я бросилась на звук, скорее рефлекторно.

Я достала фонарь и принялась светить им в сторону помещения. Неожиданно я попала в самую гущу рукопашного боя. Моя команда билась с десятком мужчин в камуфляжной одежде, но не такой как у черновых, а цвета хаки, маскирующей носителя от ненужных глаз.

Мужчины отчаянно сопротивлялись, и один из них пошел на меня. Впервые я столкнулась с реальным соперником. Похожий на машину для убийства, он кинулся на меня и сразу сшиб с ног. Я отлетела и больно ударилась головой, на секунду потеряв ориентацию, тут же вскочила на ноги. Мужчина вцепился в карабин на моем плече. Я ударила его по руке, и вывернула ее. Я приложила все силы, и послышался противный хруст. Противник взвыл, осыпая меня матом и руганью, я, не теряя времени, ударила его в колено, и он рухнул как подкошенный. Кажется нет на свете более мерзкого звука, чем хруст ломающихся костей, а затем, следующий за ним вопль. Едва я успела подняться, как на меня навалилось еще нечто неопределенное. Тело было недвижно, и я еле выползла из под него. Поднявшись на колени, я увидела, что команда быстро управилась с остальными.

–Вайолет, берегись! –прокричал Маус, но слишком поздно.

Один из бандитов поднял с пола пистолет, и не целясь выстрелил в меня. Все происходило как в замедленной съемке. Вот я вижу, как Маус кидается ко мне, но не успевает. Пуля попадает куда –то в бок. Жуткая обжигающая боль пронзает все тело, и через несколько секунд я падаю без сознания. Тревожная тьма окутывает меня, тянет за собой, я пытаюсь бороться с ней, но она сильнее. Я сдаюсь, она окружает меня, даря покой.

Глава 11.

Я прихожу в себя от сильной, но все же не такой сногсшибательной и сознаниеотключательной боли. Снова меня окружают тошнотворно белые стены лазарета. Я тянусь к источнику боли, но чьи –то холодные руки перехватывают мои, и мягко отводят их.

–Тише, не трогай! –я слышу голос Кейна.

Он отличается от всего, что я когда –либо слышала от него. Мягкий, заботливый, обеспокоенный. Все это кажется мне неестественным, и я начинаю ерзать на постели, но вскрикиваю от боли и замираю как статуя.

–Ты потеряла много крови, –спокойно говорит Кейн.

–Спасибо, что напомнили, –прохрипела я.

–Не за что, –Кейн снова надел маску бесчувственной скотины. Теперь он казался нормальным.

–Чем могу помочь?

–Зачем так официально?

–Как же иначе?

–Ты могла быть ко мне чуточку добрее.

–Не могу, –выдавила я.

–От чего же?

–Вам это и так известно, но я могу уточнить, –я чувствовала как к горлу подступает жёлчь, и как трудно дышать. Каждый вдох давался с трудом и болью.

–Уточни! –показалось, что Кейн был уязвлен.

–Вы отдали приказ о депортации моих родителей и брата, отдали приказ о их расстреле, хотели убить меня, грозились, как вы сказали, "овладеть мной на холодном полу", так что я не могу быть к вам добрее!

Кейн смотрел на меня широко раскрыв глаза.

–Да, в душевой я был не прав, но к смерти твоей семьи я не имею отношения!

–А кто имеет? Не сама ли я их расстреляла? –слова с трудом выходил, наверно, если бы я могла, то ударила бы Кейна.

–Меня не было в то время в городе. Я был с дипломатической миссией в на другом конце планеты!

–Этого я не узнаю, и родителей это мне не вернет. На приказе была ваша печать и ваша подпись.

– Я в этом не участвовал! –крикнул Кейн и порывисто встал со стула, –ты мне не веришь?

–Нет, –тихо ответила я, –мою семью это не вернет, и жизнь моя лучше не станет.

–Мне жаль что так вышло, и я проведу внутреннее расследование.

–Не надо, господин Кейн, –гордо ответила я.

–Я сам решу, –огрызнулся монарх.

–Вы не обязаны, – не хочу быть ему обязанной.

–Обязан, это дело подсудное, если на документе стояла моя печать и подпись, в то время, когда я их не ставил. Твои родители заслужили смерти или заключения как бунтовщики, но приказ отдал не я. Что касается приказа убить тебя, то это было сказано на эмоциях. Позднее мы с капитаном Голдом заключили соглашение по поводу твоего пребывания тут.

Я потрясенно молчала. Мне казалось, что весь мой мир, который строился на ненависти к Кейну. Что если он говорил правду, и действительно не имеет отношения к смерти моей семьи. Все что есть у меня это чьи –то домыслы и голословные