— Я занят! Я же приказал меня не беспокоить! — раздраженно откликнулся визирь.

— Прости мое неповиновение, господин, но к тебе посланец самого хана с приглашением немедленно явиться в его шатер!

— Ну, хорошо, скажи, что уже иду, — нехотя согласился представитель великого султана при ордынском войске.

Тем не менее он вначале тщательно записал все необходимые сведения, запер свиток в шкатулку и лишь после этого в сопровождении двух телохранителей прошествовал в ханский шатер. Догадываясь о предмете предстоящего разговора, он захватил с собой свернутую в трубку большую карту Московии, на которую собственноручно каждый день наносил оперативную обстановку на театре военных действий, основываясь на сообщениях передовых дозоров и донесениях своих лазутчиков и агентов.

Хан Девлет-Гирей ожидал визиря в гордом одиночестве, нетерпеливо расхаживая взад-вперед по мягким персидским коврам, время от времени пиная попадавшиеся на пути подушки.

— Ну, наконец-то, дорогой Буслам-паша! — вовсе не гневным, а даже чуть льстивым голосом вымолвил хан и гостеприимным жестом указал на уставленный сладостями и напитками столик. — Не желаешь ли отведать шербету?

Формально Девлет-Гирей был самостоятельным правителем суверенного Крымского ханства, но реально он попросту являлся ставленником или, вернее, наместником турецкого султана, то есть провинциальным чиновником в дотационном субъекте Османской империи, и, естественно, заискивал перед визирем, непосредственно приближенным к султанскому двору.

— Благодарю, о великий хан! — В обращении с Девлет-Гиреем визирь соблюдал форму, но в его тоне совсем не чувствовалось почтения, соответствующего произносимым словам. — Позволь просить тебя вначале сообщить о деле, ради которого ты оказал мне честь, пригласив в свой шатер.

— Меня, достопочтенный Буслам-паша, беспокоит наша остановка и изменение направления движения моего непобедимого войска. Отсюда, где мы сейчас стоим, теряя время, моя быстроногая конница достигла бы стен Москвы за один дневной переход! А ты советуешь мне идти в обход, по длинной дороге.

— Позволь, о великий хан, просить тебя, бесстрашного воина, которому недосуг вникать во всевозможные мелочи, взглянуть на эту карту, чтобы наглядно убедиться в мудрости отданных тобой приказаний. — Визирь, мельком взглянув на столик, сплошь уставленный блюдами и сосудами, не спрашивая разрешения, развернул карту прямо на ханском ложе, покрытом шелковым одеялом, придавив ее края подголовными валиками из малинового бархата.

Хан воззрился на карту с презрением невежи, плохо понимающего начертанные на ней знаки и письмена.

— Мои деды и прадеды веками… — напыщенно начал он, но визирь бесцеремонно его оборвал:

— Взгляни сюда внимательно, о мудрейший из воинов, храбрейший из мудрецов. Вот здесь сейчас находится твое войско. — Буслам-паша водил по карте небольшой указкой из желтоватого нефрита с закругленным, тщательно отполированным кончиком. — Вот это Москва. Сия линия — Муравский шлях, самая короткая дорога к стольному граду русичей, по которой твои великие деды и прадеды совершали свои героические походы. Но, видишь, здесь, на полпути, линию перекрывает прямоугольник… то есть вот этот большой синий знак. Сей знак отмечает русскую рать — земское войско, которое успело собраться и выйти против тебя, поскольку твои воины слишком долго топтались на Засечной черте, не в силах справиться с невесть откуда взявшейся горсткой русских самоубийц.

— Между прочим, достопочтенный Буслам-паша, не кто иной, как ты, уверял меня, что на Засечной черте нет русских войск! — злорадно вставил хан.

— А их там и не было, великий хан! — тут же парировал визирь. — Там, в опустевших, оставленных русскими полками острогах, засело несколько сотен мужиков и станичников, непонятно почему обрекших себя на верную смерть. Откуда ж я мог знать, что твои непобедимые степные наездники целых три дня и три ночи будут сражаться с этими пограничниками и деревенскими ополченцами, которых и было-то один против тысячи!

— Ладно, ладно, достопочтенный визирь, — примирительно промолвил хан. — Давай не будем вспоминать о сем досадном недоразумении, а сосредоточимся на главной цели похода!

— Слушаюсь и повинуюсь, великий хан! Так вот, это земское войско русских, которое, согласно весточке, переданной мне сегодня утром от наших русских друзей, поджидает тебя на Муравском шляхе. Возглавляет сие войско воевода Иван Бельский. Но обрати внимание на еще один такой же знак, нарисованный севернее, то есть над верхним краем первого прямоугольника. Это — опричное войско, которое готово выступить на помощь земским полкам. Его поведет лично русский царь. Поэтому наш самый верный друг, боярский сын Кудеяр Тишенков, который тайным письмом сообщил мне сии бесценные сведения, советует нам незамедлительно свернуть с Муравского шляха на Свиной и выйти к Москве там, где русские нас не ждут.

Визирь провел нефритовой указкой по карте, обозначая обходной фланговый маневр орды, затем, выдержав паузу, произнес самое главное:

— Более того, мы не просто обойдем русских, мы своим движением еще и отрежем друг от друга опричные и земские войска! — Он положил указку на карту между двумя прямоугольниками, словно создав непреодолимую преграду для соединения русских полков.

Хан, наконец-то понявший суть своих приказаний, которые он сегодня утром отдал орде под нажимом турецких военных советников, еще некоторое время молчал, хмуря брови, морща лоб, изображая сомнения и глубокие раздумья, а затем изрек:

— Все это хорошо на бумаге, достопочтенный визирь. Меня заботит совсем другой вопрос: насколько достоверны сведения о неприятеле, на основе которых ты изобретаешь все эти обходы и движения моего доблестного войска? Я понимаю, конечно, что тебя с боярским сыном Кудеяром связывает долгая дружба, он даже гостил в твоем доме в Стамбуле. А вдруг он все же решил переметнуться назад, к своему царю, и вымолить прощение, заманив мое войско в ловушку?

— Это полностью исключено, о великий хан! Кудеяр, как ты изволил заметить, давно и крепко со мной повязан многими делами. Царь Иван казнит своих подданных лютой смертью за гораздо меньшие вины, так что уж у него-то вымаливать прощение бесполезно. Я верю Кудеяру не потому, что я слишком доверчив и глуп, а потому, что знаю: Кудеяр — человек умный, расчетливый и охочий до власти и денег. Ему обещан княжеский титул в подвластной тебе Руси. Так что он старается нам помогать на совесть. И еще за страх. Кудеяр понимает, что если он меня подведет, то имеющиеся у меня многочисленные доказательства его предательской деятельности немедленно попадут к русским.

— А где же сейчас находится этот достойный человек?

— Он, как всегда, пребывает в стане врага, то есть в рядах русских войск. Естественно, он скрывается под чужой личиной.

— Но это же весьма опасно!

— Да, опасно. Вот и сейчас у Кудеяра возникли некоторые осложнения. Откуда ни возьмись появился человек, который может его разоблачить. Мы с Кудеяром были твердо уверены, что все, кто знавал его раньше, уже мертвы, а вот, поди ж ты! — Визирь развел руками. — Но что ж поделать, такова работа разведчика! Он всегда балансирует на лезвии ножа. И из нынешнего опасного положения, я уверен, Кудеяр сумеет выпутаться. У него имеется изрядный опыт и богатый арсенал: не только яд и кинжал, но и кое-что помощнее. Так что он вскоре исправит ошибку судьбы, и тот, кто должен был умереть, умрет. Однако, несмотря на нависшую над ним угрозу, Кудеяр сумел собрать и передать нам необходимые сведения. Понятно, что действует он не в одиночку, у него есть помощники из числа ненавистников жестокого и несправедливого русского царя.