Собравшиеся технари, изучив узел, согласились: это точная копия узла, но взявшаяся невесть откуда и изготовленная невесть кем. Прибежавший Раджа Пантоу, замначальника авиабазы по хозяйственному оснащению, узнав, в чем дело, недоуменно развел руками: ну, и чего все всполошились? Деталь как деталь, ставьте, и нечего тут выёживаться. Однако его «энтузиазизм» напоролся на хмурое неприятие всей бригады российских авиатехников: а с какой стати? Кто сказал, что они должны устанавливать неведомо кем и как состряпанную хрень? Ведь если этот узел сработан не там, где все прочие, какая гарантия, что он однажды не приведет к катастрофе?

Костин как представитель Рособоронэкспорта объявил, что немедленно идет к начальнику авиабазы, а если тот тоже надумает благодушничать, обратится напрямую к министру обороны страны. Струхнувший Раджа Пантоу сразу же сменил тон и помчался на какие-то склады. Вскоре в ангар была доставлена «законная» деталь к «Сушке», а невесть откуда взявшуюся «липу» поспешно убрали с глаз долой. После этого самым тщательным образом проверили и все прочие комплектующие, в результате чего оказались забракованы еще три «липовые» детали.

С учетом этого происшествия и информации, полученной от Бориса Лебедева, Василий Костин решил потолковать «по душам» с тем самым развеселым и общительным индонезийским авиатехником Чематетом Дармой. Вместе с прочими своими земляками, работавшими «на подхвате» у российских технарей, тот появился достаточно корректно, опоздав всего на какие-то считаные минуты, и вскоре в ангаре вовсю кипела работа.

Уже после обеда, выбрав момент, Костин подошел к Чематету и, отозвав его в сторону, спросил по-индонезийски:

– Скажите, Чематет, я здесь уже неделю, но никак не могу понять, отчего скончались наши авиатехники. Вы не в курсе?

– А-а-а… Почему вы спрашиваете об этом именно меня? – сразу же потускнев лицом, без своей обычной улыбки парировал Дарма. – Заключение медиков вам должно быть известно. Они употребили ядовитую жидкость.

Заметив его бегающий взгляд, Василий понял – этот «весельчак» что-то знает, но не хочет говорить.

– Чематет, вы сами в это верите? – Иронично усмехнувшись, Костин окинул взглядом окончательно смешавшегося индонезийца.

– Да! Я считаю, что заключение вполне объективно, и уверен, именно так все и было, – нагоняя на себя значительность, заявил Чематет.

– Ну, хорошо… – Василий кивнул, как бы соглашаясь с ним. – Тогда еще вопрос. Кто вчера занимался сортировкой узлов и деталей? И кто из ваших техников ходил вчера вечером на какой-то склад? И что это за склад, хотелось бы знать? Вы не объясните?

– Допустим, сортировкой занимался я… – Дарма отчего-то начал не на шутку волноваться. – Положим, и на склад ходил я. Ну, и что? Что из этого следует? Между прочим, ваш повышенный интерес к нашему складскому хозяйству, господин Костин, стал причиной повышенного интереса нашей контрразведки лично к вам. Как вы на это смотрите?

– Как смотрю? – негромко рассмеялся Василий. – Чематет, кто бы меня пугал, да только не вы, юноша. А давайте-ка вместе посмотрим кое-какие снимки, сделанные вчера вечером на кайе Постре у дома номер семь. Скажите, вам этот человек не знаком? – Он достал телефон и вывел на его дисплей снимки, сделанные Лавровым.

Позеленев, Чематет растерянно взирал на темноватое, но вполне различимое изображение. В какое-то мгновение он даже сделал движение рукой, как если бы хотел вырвать телефон из руки Костина, но тут же остановился – толку-то? Даже выхватив и разбив этот телефон, он ничего этим не исправит. Ведь это только копии сделанных кем-то снимков. А сами снимки совсем в другом месте.

– Впечатляет, не правда ли? – с некоторой даже жалостью посмотрел Василий на подавленного и смятого техника. – Можем послушать и одну аудиозапись, в которой один местный житель рассказывает об этом молодом человеке много чего интересного. Послушаем? – И он включил воспроизведение аудиозаписи.

Кто-то на местном наречии рассказывал о том, что этот молодой мужчина здесь частый завсегдатай, и что он со своими друзьями часто берет с него дань до ста тысяч рупий за раз.

– Скажите, Чематет, откуда у вас, скромного авиатехника, пусть и небедного по местным меркам, такие деньги? Чтобы «снять» на ночь такую юную особу, нужно заплатить около семисот тысяч рупий, а то и миллион. На кайе Постре вы бываете раза два-три в неделю, да еще платите дань грабителям. Только не говорите, что вы – внук миллионера, оставившего вам богатое наследство. Похоже, это не я, а вы рискуете оказаться в поле зрения вашей контрразведки. Мало того, что вам могут приписать измену, так еще придется нести уголовную ответственность за разврат с несовершеннолетними.

– Господин! Не погубите! – На лице Дармы было написано настоящее отчаяние. – Я скажу все, что знаю. Меня нанял один человек – это хозяин кафе «Афалтсен». Он меня тоже поймал, подсунув свою официантку. Теперь я должен ему почти ежедневно докладывать, что именно мы делаем на авиабазе, и конкретно – в этом ангаре. Его очень интересует, о чем говорят русские авиатехники. Я немного знаю русский, но скрывал это, чтобы меня ни в чем не заподозрили. Он очень хорошо платит. Для чего ему это нужно, не знаю, но к смерти ваших людей я не причастен – клянусь милостью Пророка. Если хотите, сегодня же сам попытаюсь узнать у хозяина кафе, на кого он работает.

Поняв, что от Чематета ему больше ничего не добиться, Костин согласился. С видом побитого щенка тот поплелся заниматься своими делами, а Василий сразу набрал номер Лаврова и сообщил ему, чтобы он сегодня вновь проследил за Чематетом. Хотя авиатехник назвал конкретный адрес обитания своего резидента – кафе «Афалтсен», проследить за ним не мешало бы от самой авиабазы.

…Переговорив с Костиным, Андрей быстренько покончил с едой и, сев в машину, поспешил к себе на квартиру. Понимая, что сегодня его «подопечный» будет начеку, он решил замаскироваться поосновательнее. Сбегав во все тот же супермаркет, среди всевозможной мишуры и бижутерии нашел черный мужской парик. В нем он еще больше стал походить на индонезийца. Но, не удовольствовавшись этим, Лавров решил махнуть рукой на предрассудки и нарядиться в одежду какого-нибудь тораджа – жителя центральной части Сулавеси. Поэтому уже использованную им цветастую рубаху он дополнил столь же ярким юбкообразным саронгом, хотя и донельзя застиранным, но тем не менее сохранившим свою изначальную самобытность.

Чувствуя себя полным идиотом, с тональным «макияжем» на лице, в парике и все в той же плетеной шляпе, он вышел из квартиры, запер дверь. И неожиданно нос к носу столкнулся с хозяином дома. Тот, видимо, решив заглянуть к постояльцу по какому-то вопросу, при виде его экзотической внешности остолбенело замер с разинутым ртом. Судя по всему, индонезиец терялся в догадках, кто же это такой – тот самый иноземец, снявший у него комнату, или его родственник из числа местных жителей? Некоторое время постояв в полном молчании, хозяин дома недоуменно пожал плечами и, поминутно оглядываясь, поспешно зашагал прочь.

…Андрей мчался на машине в сторону авиабазы «Султан Хасануддин». Теперь он находил дорогу без малейшего труда, не хуже местных водил. И если в прошлый раз он ехал туда ближе к вечеру, то теперь имел возможность получше разглядеть не замеченные прежде тропические красоты.