Потому-то я и сказал, что рифы были единственным препятствием на пути нашей флотилии. Крепость крепостью, однако испанцы не так уж хорошо ее укрепили — верно, думали, что раз никаких богатств на острове нет, то и кому он нужен? Мы захватили его без особого труда. Куда сложнее оказалось осуществить вторую «подготовительную операцию», задуманную Морганом: взять штурмом крепость Сан-Лоренсо. Она находится в устье большой, полноводной, но не слишком глубокой реки. Корабли по ней не прошли бы, да и глупо было б рисковать кораблями, бросив их потом в глухих панамских лесах. Морган послал своих людей на переговоры с двумя индейскими племенами, которые занимались ловлей рыбы на этой реке. За пару бочек рома и несколько горстей стеклянных побрякушек вожди племен продали нам шестьдесят каноэ и помогли изготовить еще сотню. У них это получалось на зависть быстро.

По реке предстояло плыть несколько дней, а потом еще пару недель продираться через тропический лес, в котором кишмя кишели змеи и прочая нечисть.

Штука в том, что нам было необходимо огромное количество пуль, пороха, да и оружия нужно было взять столько, чтобы на каждого приходилось как минимум по мушкету да по паре пистолетов, не считая палашей, сабель и кинжалов. Морган решил взять лишь самую малость продовольствия. По пути нам должны были встречаться испанские поселения — никак не крепости, которые легко было захватить, а уж там разжиться съестным.

Но мой любезный тезка позабыл, что испанцы умеют быть не менее коварны, чем те же индейцы. Они заранее узнали о том, что по направлению к Панаме идет целая пиратская армия, и принялись превращать наш путь в пустыню. Они уходили из своих домов, забирая все, что можно было есть. Угоняли скот, уносили, а когда было не унести, уничтожали урожай. Даже совершенно зеленые, несозревшие фрукты, и те обобрали! Скорее всего просто закопали где-то в лесу. Так что никакого продовольствия в этих поселениях добыть было нельзя. Будь у нас время, можно было б сделать стоянку и устроить охоту — пострелять птиц, да хоть тех же змей наловить. Но у нас не было ни времени — приходилось спешить, пока испанцы не стянули к Панаме дополнительные войска, — ни лишних пуль и пороха.

Пришлось голодать. По дороге мы сожрали даже наши ремни и сумки — во время стоянок растягивали кожу возле воды, чтобы отсырела получше, потом резали на куски и жарили на угольях. И казалось, что вкусно! С голодухи-то все вкусно. Еще коренья всякие выкапывали и ели. Некоторые, не зная как следует, что за корешки откапывают, травились ими. Двоих, помню, не откачали…

В конце концов мы взошли на гору, с которой открывалось побережье Южного моря. Цель была близка, и все взбодрились. А тут еще наши разведчики, посланные узнать, нет ли внизу засады (испанцы ведь знали, что мы идем к ним в гости!), вернулись, крича и размахивая руками. Физиономии их были в крови, так что все поначалу встревожились. Но, как оказалось, они набрели на стадо коров, поймали теленка, зарезали и нажрались сырого мяса. Тут мы все ринулись в долину и принялись ловить коров и пасшихся неподалеку ослов. Впрочем, двум десяткам человек Морган приказал разводить огонь, чтоб хоть немного обжаривать мясо.

Тут наш предводитель решил проверить, кто из пиратов лучше всего готов к любой неожиданности. Он вообще любил всяческие испытания. В разгар нашей пирушки вдруг раздался сигнал тревоги. Все повскакали, похватали оружие, но каждый в другой руке все равно держал полуобжаренный кусок мяса.

Это угощение подняло у нас боевой дух, и мы решительно двинулись к Панаме. Нас, разумеется, ждали. Губернатор выслал навстречу нашему отряду два эскадрона всадников и три… даже, кажется, четыре батальона пехоты. Было там и сотни четыре индейцев, негров и мулатов. Впереди они гнали… не меньше тысячи быков, причем диких! И где умудрились столько наловить? Решили, верно, что мы, увидав ревущее рогатое стадо, разбежимся.

Ну, случись это до того, как мы поели полусырой говядины и ослятины, кто-то, может, и отвлекся бы от атаки. А так все только засмеялись: дурак губернатор! Нашел, кого пугать обычной скотиной — хотя бы и дикой. По быкам дали три мушкетных залпа, и те, повернув, разбрелись по окрестным полям. Им куда больше хотелось пощипать травки, чем лезть под пули.

И тогда наши армии сошлись, как на настоящей войне. Бой длился два часа. Всадников мы почти всех перебили, уцелевшие ускакали, и за ними последовала пехота: их командир был убит, приказывать некому, а сами они, как видно, не очень хотели продолжать драку. Правда, один залп в нашу сторону был дан, но потом мы увидели лишь спины убегавших. Некоторые, слишком измотанные битвой или раненые, пытались спрятаться в тростниковых зарослях: там было несколько прудов. Но их находили и убивали всех до единого. На дороге пиратам попалась группа монахов, которые не имели ни малейшего отношения к нашим противникам — они просто шли в свой монастырь после какого-то паломничества. Их привели к Моргану, и бедняги попытались объяснить великому пирату, кто они такие, и уверить его в своих мирных намерениях. Но он ничего не стал слушать и приказал просто перерезать богомольцам глотки.

Эта жестокость смутила даже иных бывалых головорезов — они стали укорять командира, обвинять в ненужной свирепости. Кто-то даже осмелился назвать Моргана безбожником. Недолго думая, он разрядил в смельчака свой пистолет.

Излишне говорить, что о подробностях битвы и о ее последствиях стало известно в городе, и испанцы, поняв, что их ожидает, оказали нам самое отчаянное сопротивление. Все улицы были перегорожены заслонами из мешков с мукой, за которыми установили пушки — часть их сняли со стен крепости, обращенных к морю. Несколько заслонов было и на ведущих к городу дорогах.

Но нас было уже не остановить. Подсчитав потери, Морган объявил, что мы потеряли убитыми всего восемь человек, тогда как потери испанцев оказались во много раз больше. Возможно, предводитель и плутовал, стараясь вселить отвагу в свое войско, мне-то, честно скажу, показалось, что мы потеряли немало народу ранеными и убитыми.

Тем не менее отряд Моргана двинулся на город. Многие жители в ужасе бежали, покидав свое добро. Солдаты гарнизона остались, укрылись за грудами этих самых мешков с мукой и отчаянно отстреливались, а когда дело дошло до рукопашной, дрались из последних сил.

Но силы были неравны. Город пал.

— Тебе не надоело слушать мой рассказ, Рони? — спросил Бэкли наконец заметив, что капитан Черный Алмаз слушает его целых полчаса, ни разу не прервав. — Возможно, ты думаешь, что это — пустая старческая болтовня, которая никак не относится к загадке, которую я не первый десяток лет пытаюсь решить в своей голове?

— Нет, дядя Генри! — покачал головой сэр Рональд. — Я не первый год знаю тебя. Просто так ты не стал бы всего этого рассказывать. Значит, без этих подробностей я не пойму главного. Да и слушать, между прочим, очень интересно. Мне не раз и не два рассказывали про знаменитый панамский поход капитана Моргана, но вот теперь оказывается, что было-то вовсе не так, как мне представлялось. Расскажи, пожалуйста, дальше.