— Условия обычные? — не отставал, однако, Бэкли. — Две доли и один свободный день в неделю?

— Само собой, — кивнул флибустьер. — Во время плавания — ничего крепче кокосового сока. Мы держим бочонок рома только для раненых. Но вы, насколько я знаю, не особый любитель выпить. По крайней мере, были таким.

— И теперь такой, — подтвердил Генри. — Если я, дожив почти до восьмого десятка, буду заливать глаза во время плавания, меня смоет с палубы первая же большая волна. В порту можно пропустить немного, и то в меру. Пьяные старики всегда вызывают смех и жалость. А вы, — тут он с особым вниманием посмотрел на пирата, — кажется, многое обо мне знаете.

— Вы — знаменитый человек.

Бэкли засмеялся, но вдруг умолк и еще внимательнее всмотрелся в обветренное лицо молодого флибустьера.

— Вы тоже знамениты, сэр Рональд, хотя плаваете, смею предположить, чуток меньше моего. И мне, с той минуты как я вас увидал, почему-то все время кажется, будто я видел вас прежде.

Черный Алмаз не успел ответить. В дверь каюты постучали, и матрос, наблюдавший за окончанием погрузки, сообщил, что все ящики перенесены на борт брига и спущены в трюм.

— А этот суслик из казначейства все носится по палубе и визжит, что теперь потеряет свое драгоценное место! — добавил с презрением матрос. — Над ним уже все покатываются, и наши ребята, и пираты.

— Пускай в таком случае утопится! — взорвался Дермот. — Больше я ему ничем помочь не могу. — Ну что же, сэр Рональд? Я могу просить вас отцепить крючья и отчалить? Ветер крепчает.

— Вижу. — Капитан флибустьеров допил воду и встал. — Сейчас мы с мистером Бэкли перейдем на бриг. А вам, капитан, я бы очень посоветовал изменить курс и идти теперь в Чарлстон не между цепью островов, а вдоль побережья. Конечно, время вы потеряете, но теперь ведь нет нужды сильно спешить, так?

Дермот неверно понял совет флибустьера и с трудом сдержал обиду.

— Если вы думаете, что я, проведя в море пятнадцать лет, не смогу без опытного штурмана пройти таким простым маршрутом…

— Не в этом дело! — уже достаточно резко произнес Черный Алмаз. — К вечеру вы бы уже оказались среди островков, которые действительно хорошо знаете. Но вы не знаете, что возле одного из них, а именно вот этого, — тут он ткнул пальцем в висящую на стене карту, сразу безошибочно отыскав маленькую черную точку, — возле вот этого островка вас поджидает другой пиратский корабль. И встреча с ним, можете мне поверить, оказалась бы для вас куда страшнее встречи со мной!

Дермот почувствовал, что ему становится не по себе. Не слишком ли много за одни сутки? Преследование пиратов, абордажные крючья в борту его корабля, отнятый груз, переманенный штурман, а теперь еще и известие, что за колониальным золотом, оказывается, охотился еще один флибустьер!

— Кого же, позвольте спросить, вы так ловко опередили? — спросил капитан «Святого Доминика». — И, если уж вы будете до конца любезны, сэр, то, может быть, скажете, кто из служащих того или иного порта так своевременно информирует пиратов о наших грузах и пути следования?

Черный Алмаз рассмеялся.

— Ну, кто информирует, я, как вы понимаете, не скажу. На сей раз, честно признаюсь, и сам не ведаю. Мне донесли лишь о том, что за вашим кораблем охотится один очень известный пират. Его зовут Эдвард Тич.

— Черная Борода! — вскрикнул, невольно содрогнувшись, Дермот.

— Именно он. И если бы этот джентльмен захватил «Святого Доминика», то забрал бы себе и груз, и корабль. А команду высадил бы скорее всего на любом из островков. Воды на большинстве их них нет, и суда проходят здесь, как вы знаете, редко. Ну, а узнай Тич, что груза уже нет, он от одной только злости перерезал бы и перевешал вас всех. Не верите мне, спросите кого угодно, кто с ним сталкивался.

Дермот перевел дыхание. Новость была как раз для завершения всей цепочки сегодняшних ошеломляющих событий.

— Я и сам достаточно наслышан об этом мерзавце! — не сдержался капитан. — Простите, что так говорю о вашем собрате.

— Он мне не собрат. И то, что вы назвали мерзавца мерзавцем, меня не оскорбляет. Хороших людей среди пиратов нет, могу за то поручиться, но и плохие люди все же разные. По крайней мере, — тут сэр Рональд мрачно усмехнулся, — в аду я надеюсь оказаться не в одном котле с Эдвардом Тичем!

Предводитель флибустьеров и старик штурман, простившись с капитаном, уже покинули каюту, когда Дермот вдруг понял, что даже не поблагодарил человека, который, по сути дела, только что спас жизнь и ему, и, вероятно, всей его команде.

Выскочив на палубу, он увидел, что «Черный алмаз» уже отошел от «Святого Доминика» и начал разворачиваться, собираясь менять курс. Темная фигура его капитана вновь четко вырисовывалась на светлом фоне парусов.

— Эй, сэр Рональд! — крикнул Дермот, свесившись через борт. — Похоже, если бы не вы, нам было бы несдобровать! Храни вас Бог и да пошлет он вам удачу!

— В чем вы желаете мне удачи, мистер Дермот? — крикнул, оборачиваясь, флибустьер. — Если в моем ремесле, то вряд ли это доброе пожелание для остальных честных моряков! Тем не менее да пошлет Бог удачу и вам!

Корабли разошлись, и «Черный алмаз», подхватив попутный ветер, направился на юго-восток. Он шел в направлении Ямайки, где его капитан намеревался дать команде отдых, а заодно пополнить запасы продовольствия.

К началу XVIII века правительство Англии фактически перестало покровительствовать пиратству. Прежде, рассчитывая на пиратов как на неплохое оружие в борьбе с Испанией за морское владычество на Карибском море губернаторы английских колоний в Вест-Индии охотно выдавали флибустьерским предводителям патенты, дозволяющие брать на абордаж и грабить испанские суда. А если отважные флибустьеры порой посягали и на корабли с французским, голландским, а то и с английским флагом, то это можно было им простить — капитаны пиратских флотилий хорошо платили английским властям за свой промысел. Позднее отношения Англии с Испанией если и не начали исправляться, то понемногу сделались спокойнее — войны время от времени сменялись перемириями, нарушать которые старались реже, чем прежде. Кроме того, пираты в Карибском море слишком обнаглели — они уже не стеснялись нападать на какие угодно суда, если знали, что это сулит немалую выгоду. Чаша терпения переполнилась, и правительство Англии вслед за правительствами Франции и Голландии решилось объявить флибустьерам войну.

Впрочем, это мало что изменило. Выдача патентов на грабеж прекратилась, но губернаторы колоний по-прежнему старались не замечать пиратских подвигов, если предводители флибустьеров продолжали платить дань им. В каком-то смысле это было даже выгоднее, чем пиратство в пользу английской короны, которой и доставалась большая часть «откупа». В портах Ямайки и других островов Карибского моря все также существовали верфи, где безотказно приводили в порядок пиратские корабли, местные таверны богатели за счет морских разбойников, спускавших там нажитое богатство — словом, флибустьерский промысел оставался почти узаконенным.