Прошло без малого три часа, пока Майнхарт не отыскал все, что более-менее касалось Трифельса и его окрестностей. Сведений оказалось гораздо больше, чем он мог ожидать. В прежние времена эта крепость и вправду играла в империи далеко не последнюю роль. Майнхарту попались заметки о так называемых сокровищах норманнов, с которыми император Генрих VI вернулся в Трифельс из похода против Сицилии. Кроме того, имелся список Имперских инсигний – священных атрибутов императорской власти, хранившихся когда-то в крепости. Некоторое время Майнхарт провел за изучением актов, посвященных кельнскому епископу Бруно фон Зайну, которого пленником держали в Трифельсе. Епископ был сторонником Вельфов, которые наряду с Гогенштауфенами составляли одну из могущественнейших правящих династий Германии. В борьбе за корону Вельфы и Штауфены противостояли друг другу в течение долгих поколений. И Трифельс всякий раз оказывался предметом споров между двумя родами.

Приободренный и довольный собой, Майнхарт вернулся в кабинет с кипой документов под мышкой. Незнакомец по-прежнему восседал там, как черный истукан. Он прикрыл глаза, но, заслышав секретаря, резко их открыл:

– Ну? Есть успехи?

Майнхарт радостно закивал:

– Эта крепость много интереснее, чем я предполагал. Даже жалко, что нынешний наместник так ее запустил. Если верить печатям, то влиятельнейшие из правящих династий с давних времен лелеяли это место. Салическая династия, потом Штауфены, Вельфы, Габсбурги… У меня вот только вопрос…

– Оставьте при себе ваши вопросы, мне от вас нужны только сведения. Благодарю за старания.

Незнакомец выхватил у растерянного секретаря документы и направился к выходу.

– Но это ценные документы! – воскликнул ему вслед Майнхарт. – Вы не можете просто взять их и уйти. Дайте мне хотя бы расписку!

Незнакомец обернулся, и губы его растянулись в ослепительной улыбке.

– Полагаю, в этом нет необходимости, – ответил он. – Или вы уже позабыли о приказе герцога? Я действую исключительно в его интересах.

Он скрылся, точно привидение, и Майнхарт задумался, уж не повстречался ли ему один из тех призраков, о которых сейчас толковали по всему Шпейеру. Но потом взгляд его упал на оставшееся на столе письмо от герцога. Что ж, если это и призрак, то отправили его хотя бы из высших кругов.

Майнхарт снова пробежал глазами по торопливо набросанным строкам. Затем взглянул на сломанную печать, на которую до этого в страхе даже не обратил внимания.

С нее на секретаря смотрел мавр с высунутым языком.

Какого черта…

Крепко выругавшись, Майнхарт бросился к окну и выглянул во мрак. По площади в сторону собора скользнула тень и скрылась между домами. Секретарю послышался даже тихий, едва уловимый смех.

Секретарь с трепетом запер окно и решил, что последние несколько часов ему только приснились.

Так ему хотя бы не придется отвечать на множество неудобных вопросов.

Анвайлер, 24 марта 1524 года

от Рождества Христова, поздним утром

Город еще не показался, но Матис уже чуял его запах. При западном ветре вонь была особенно ужасной, и требовалось некоторое время, чтобы к ней привыкнуть. Приторный запах гниющего мяса смешивался с навозом, дымом и едкими испарениями дубильной жидкости, получаемой из разваренной дубовой коры. Это был запах Анвайлера. После тоскливых дней в крепости он предвещал яркую и шумную городскую жизнь. И за это Матис любил его.

Старая, почти заброшенная дорога круто сбегала по склону. Когда поля остались позади, Матис двинулся через лес и вышел на большак. Там грязь доходила почти до колен, хотя местами земля еще не оттаяла. Миновав последний изгиб дороги, Матис увидел наконец раскинувшийся внизу городок Анвайлер, обнесенный высокой, местами уже разрушенной, крепостной стеной. Дым из труб плотным серым облаком навис над домами. В лучах восходящего солнца поблескивали серебром бесчисленные мельничные колеса, приводимые в движение небольшим ручьем. Колокольный звон возвещал об окончании утренней службы, уже слышны были смех и гул голосов. Матис глубоко вдохнул, закинул на плечо тяжелый мешок с гвоздями и коваными топорами и направился к воротам.

Юноша был бесконечно рад, что отец отпустил его в Анвайлер. За последние два дня старик буквально загонял его в кузнице. Следовало заготовить гвоздей, выковать кучу подков, ножей и других инструментов. Матис все переносил безропотно, чтобы отцу не представился повод запретить сыну эту вылазку. Поэтому утром, наскоро проглотив несколько ложек каши, парень отправился в город.

Трактирщик Анвайлера, Дитхельм Зеебах, сделал у Виленбахов крупный заказ. Еще две недели назад после долгих уговоров отец позволил Матису самому отнести ценный товар в город. Кузнец, похоже, не стал удивляться, почему этот день пришелся именно на воскресенье. Но для Матиса крайне важно было закончить работу накануне, пусть для этого и пришлось пожертвовать выходным. Все-таки не каждый день получаешь приглашение от самого Йокеля. От одной только мысли об оказанной ему чести сердце Матиса переполнял восторг. Конечно, Йокель не раз беседовал с ним о нуждах крестьян, но встречи эти проходили где-нибудь в поле, с глазу на глаз. А сегодня Матиса впервые пригласили на тайное собрание в Анвайлере.

Но, несмотря на радостное предвкушение, Матиса не покидал страх. Ведь на тайное сборище могли нагрянуть стражники и схватить его. Ему даже думать не хотелось о том, что с ним сделают в таком случае отец и, что хуже, Эрфенштайн.

Прошагав еще с четверть часа, Матис подошел к городским воротам. В прохладной воде обводного рва неспешно плавало несколько карпов. Стражник сидел со скучающим видом на скамейке у ворот и подставлял лицо весеннему солнцу.

– А, Матис, – пробормотал часовой, непринужденно ковыряя в носу. – Ну, как там твой старик? Говорят, одышка у него никак не пройдет?

Матис кивнул и постарался ответить по возможности спокойно:

– Жить будет, спасибо. По крайней мере, чтоб работать за троих, здоровья ему хватает. – он с улыбкой поднял тяжелый мешок и погремел содержимым. – Гвозди и топоры для трактирщика, надо бы занести их в «Зеленое древо». Зеебах решил наконец крышу подлатать.

– Тогда давай-ка поживее. Я там чихнуть лишний раз боюсь, как бы не развалился.

Стражник по-козьи засмеялся и отворил небольшую дверцу в правой створке ворот. Матис вошел в город.

– И Агнес от нас поблагодари! – крикнул ему стражник вслед. – Здорово она ворон проучила в тот день. Тварей и вправду убавилось! – Он хихикнул. – Ну, если не считать тех, что у виселиц. Там еще есть чем поживиться.

Матис оглянулся еще раз:

– Я… передам ей, если увижу.

И поспешил по забрызганным грязью и нечистотами улицам к мельничному ручью. Запах кожи и дубильной кислоты стал до того едким, что окутывал Матиса, словно плащом. Вскоре показался искусственный ручей. В мутной воде со скрипом вращалось с дюжину мельничных колес. Несколько кожевников полоскали полученные кропотливым трудом лоскуты кожи и потом вешали их сушиться на деревянные рамы. Грязные дети со смехом пускали по волнам маленькие кораблики, другие помогали матерям скрести шкуры. Особенно храбрый мальчишка балансировал по колышкам и столбикам над ледяной водой.