Вашингтон, 26 мая 2012 года

– Что за чертовщина?!

Я подскочила в кровати. Как только ноги коснулись пола, вылетела из спальни в ванную комнату, чтобы рассмотреть в зеркале собственное лицо. В отражении меня встретили привычные медно-рыжие волосы, струившиеся по спине спутанными локонами.

Слава богу, я снова Хелен Ламберт.

Когда эта мысль пришла мне в голову, я рассмеялась и положила голову на раковину, чтобы удержать равновесие.

– Может, у тебя опухоль мозга? – спросила я у своего отражения.

Пока сцена с Маршаном оставалась свежа в памяти, я решила позвонить Люку. Настало время признать истину: со мной происходит что-то неладное и… неестественное. Сны были не просто снами.

Видимо, мой голос слишком дрожал, потому что Люк Варнер тотчас предложил приехать.

Была суббота, и мне повезло, что мысли о работе не докучали. Тем более что после интервью с Хиткоутом все жаждали со мной пообщаться. За это время мне на голосовую почту поступило двадцать шесть сообщений, и я до сих пор их не прослушала. Просмотрев новости, я увидела, что бывшая сотрудница Хиткоута, которая отдала на усыновление собственного ребенка, сделала заявление с просьбой о конфиденциальности, но не более того. Я вздохнула и выключила телефон и телевизор.

Люк подъехал на черном «Рендж Ровере». На носу его сидели дизайнерские очки; на заднем сиденье автомобиля стояли два пакета с продуктами. Как только он зашел в дом, я удивленно приподняла бровь.

– Ты умеешь готовить?

– Еще как. – Войдя на кухню, он сразу принялся открывать дверцы, вытаскивать продукты из пакетов и раскладывать их на столешнице. Порывшись в нескольких ящиках, Варнер вдруг озадачился: – У тебя есть венчик?

В тот момент я была занята просмотром почты.

– Прости, у меня отобрали его при разводе. Роджер обожает кухонную утварь. И вообще, у кого в наши дни есть венчик? – Я полезла в ближайший ящик и вытащила оттуда вилку.

Сначала Варнер замешкался, но все-таки принял ее из моих рук, изучив, как некий доисторический инструмент. Вскоре Люк уже резал продукты и кидал их на сковороду, наполняя кухню потрясающим ароматом.

– Что это? – Я заглянула в посудину.

– Чеснок и масло белого трюфеля.

Варнер вынырнул из недр моего посудного шкафчика с разделочной доской в руках. Он резал овощи, бросал их в другую сковороду и переворачивал с ловкостью профессионального повара.

– Где ты научился готовить?

Люк пожал плечами.

– Я всегда умел. Это одна из немногих вещей, которые мне нравятся в этом мире.

– А что еще нравится?

– Ну, это личное. – Варнер сверкнул улыбкой, обнажив совершенно ровные и белые зубы.

– Мы ходили на свидание, если ты помнишь. К твоему сведению, на первом свидании как раз обсуждают готовку, а не убийства людей или знакомство столетней давности.

– Если ты помнишь, на первом свидании ты от меня сбежала. – Он встряхнул горячую сковороду. – А я только собирался рассказать о своих кулинарных талантах.

– У тебя есть другие хобби, кроме убийства людей?

– Есть вещи, которые мне нравятся, – сказал он, явно решив сменить тему. – Я люблю воду. Океан. Я бы хотел однажды заняться серфингом.

– Скукотища. – Я притворно зевнула. – Кто не любит океан?

– Многие, – заверил он.

– Я таких не знаю. – Я подогнула ноги под стул и наклонилась ближе. – Даю еще одну попытку.

– Я люблю искусство.

– Только не это, – простонала я.

– Я его продаю, – сказал Люк, посмеиваясь. – Не коллекционирую.

На мгновение я задумалась, что ему ответить. Казалось, он читал мои мысли.

– Так что за сон тебе приснился?

– Я снова видела Джульетту.

– И?

– Мне кажется, я могла быть ею.

Люк Варнер повернулся и облокотился на столешницу. На нем была черная футболка и выцветшие джинсы. Ранее, когда он нес пакеты, я заметила линию мускулов на его руке.

– В самом деле? И ты больше не будешь называть меня сумасшедшим?

– О, твоего сумасшествия это не отменяет. – Я вертела в руках носок, чтобы не поднимать глаза. – Но во сне все было именно так, как ты предсказывал. Даже мне придется признать, что происходит нечто странное. Эта девушка из моего сна, Джульетта… Мне кажется, что она – это я.

– Все они уникальны. Все они разные, но являются частью тебя. – Люк прошелся по кухне, вернулся к плите и разбил яйца в миску, прежде чем добавить их в сковороду. Я увидела свежий багет, выглядывающий из оставшейся сумки.

– Сколько нас?

– Ну, есть ты.

– Это понятно.

– Еще есть Нора и Сандра. Их ты тоже увидишь.

– Значит, нас четверо?

Он кивнул.

– Если предположить, что это не безумие… Мы все одинаковые?

Варнер замешкался. Мне показалось, на этот вопрос он отвечать не желал, но я настояла:

– Когда мы встретились в «Софителе», ты сказал, что отдаешь предпочтение Норе.

– Я дурачился, – сказал Варнер, прервав свой кулинарный мастер-класс. – Я нервничаю, когда мы встречаемся спустя долгое время. Нора, однако, была для меня особенной.

– Не Джульетта? – Я чувствовала странную близость с Джульеттой.

Он не ответил.

– И не Сандра?

Люк задумался над вопросом, одновременно приподнимая лопаткой края омлета. Потом повернулся ко мне:

– Я подвел Джульетту.

– Каким образом?

Люк медленно подошел ближе и указал на мой лоб.

– У тебя, моя дорогая, есть ответ. В… твоей… голове.

– Ты можешь сэкономить мне время и силы.

Варнер выглядел расстроенным, рассеянным.

– Я давненько не думал о Сандре. – Когда он говорил о ней, в его голосе пробивался намек на тоску. – Чтобы ответить на вопрос, мне придется признать, что вы очень похожи, но каждая из твоих версий выросла при разных обстоятельствах, в разное время…

– Сколько времени прошло?

Задав вопрос, я вздрогнула. Неужели я действительно ему поверила?

– В этот раз? Сорок один год.

– Получается, это был…

– Тысяча девятьсот семьдесят первый.

Взглянув на меня, он схватил бумажное полотенце. Прижав его к моему носу, провел меня в спальню, где усадил на кровать, заставив задрать подбородок.

– У тебя снова начинается кровотечение. Тебе становится плохо. Пора отдохнуть.