Джефф поморщился. Уикхэм был рад принять абсурдную версию за чистую монету уже потому, что мужское чутье Джеффри Пинчингдейл-Снайпа кричало: «Не может быть!»

Впрочем, в последнее время чутье его сильно подводило. Еще вчера он не моргнув глазом поклялся бы, что младшая сестра Мэри — девица добропорядочная и благодушная. И вот чем все обернулось.

— Уверен вполне. — Уикхэм потянул за конец веревки, которой был перевязан сверток. Джефф увидел в гнезде из коричневой бумаги серебряную штуковину, похожую на фигурку из шахматного набора, пешку, но меньшего размера, крохотный прозрачный пузырек и клочок тонкой бумаги, свернутой в трубочку. И взял пешку, уже зная, что обнаружит. На оборотной стороне, как он и подумал, темнела глубокая резьба — очертание цветка с продолговатым бутоном. Тюльпана.

— Нашли у маркизы, — сказал Уикхэм, глядя на полученное сокровище с видом собственника.

Джефф повертел печать в руках. На краях чувствовались остатки воска, зазубрины от продолжительного и не слишком аккуратного пользования чуть царапали кожу. Спорить, когда на ладони лежала серебряная вещица, было бессмысленнее прежнего.

— Ее арестовали?

— Собирались.

— Собирались?

Джеффри ждал объяснений. Уикхэм, постучав пальцами по исцарапанной поверхности стола, произнес:

— У нас есть все основания полагать, что маркиза в эту самую минуту направляется в Ирландию.

Джефф положил печать на стол — металл звучно стукнул но дереву. -

— А ее не насторожит мое внезапное появление? Дублинский сезон начинается лишь в декабре.

Уикхэм протянул Джеффу свернутый клочок бумаги:

— В Дублин вы явитесь с тем, чтобы купить лошадь, которую желаете выставить на бегах в Эпсоме. Неудивительно, что выбрать ее должны вы сами. Все указания на этом листке. Когда прочтете, сожгите.

Джефф готов был заметить, что иначе он никогда и не поступал, однако Уикхэма шутка не позабавила бы.

К тому же он продолжал говорить:

— Завтра после полудня пакет отбудет в Ирландию из Холихеда.

Джефф подавил в себе малодушный порыв умчаться вместе со свертком в ирландскую смуту, куда расчетливые интриганки, алчущие титулов, не кажут глаз. Однако в кармане уже лежало новое специальное разрешение, документы были готовы и ждал священник.

Скривив губы, Джефф покачал головой:

— Отправиться в Ирландию завтра же я не смогу. Должен уладить перед отъездом одно пренеприятное дело.

Уикхэм нахмурился:

— Извольте уладить его так, чтобы не задержаться слишком надолго.

— Не беспокойтесь, — любезно ответил Джефф, натягивая перчатки. — Надолго не задержусь, уверяю вас.

Уикхэм раздраженно стукнул печатью об стол.

— Мистер Пинчингдейл, я давно уяснил себе: уверенным нельзя быть ни в чем.

Учитывая недавние события, Джефф не стал возражать. До полуночи он не сомневался, что встретит новый день в качестве мужа Мэри Олсуорсн. Теперь же… поневоле готовился к свадьбе с ее пронырливой сестрицей.

Надев шляпу, Джефф вышел от Уикхэма. Предстояло решить еще один тягостный вопрос, прежде чем уединиться в тиши кабинета с бутылкой бренди.

О сне после вчерашнего злоключения не могло быть и речи, хотя теперь выспаться можно было в любую другую ночь. Приехав от Олсуорси, Джефф сразу прошел в кабинет, сдвинул рабочие бумаги на край стола, достал чистый лист, макнул перо в чернильницу и задумался, вслушиваясь в мерное тиканье часов на каминной полке.

Скомкав первый лист, он взял второй. На сей раз, прежде чем бумагу испортили кляксы, удалось вывести: «Моя драгоценная Мэри». Что тут можно сказать? «Пусть я женюсь на вашей сестре, но любить буду до гробовой доски вас одну»? Второй лист, а за ним и третий постигла участь первого — теперь все три валялись смятые на полу. «Не верх ли эгоизма навек привязывать к себе Мэри клятвами в любви, тогда как предложить ей больше ничего не можешь? Лучше уж, — решил Джефф, прижимая перо к четвертому листу с такой силой, что оно хрустнуло, — пусть она скорее забудет меня и повстречает другого, кто даст ей то, чего не могу дать я, — дом и имя».

Однако заставить себя написать слова, которые освободили бы их обоих, не хватило духу.

Джефф обвел долгим взглядом привычную обстановку: книги на полках, бюст Цицерона на подставке в углу, графин на столике у окна. Пустота комнат за кабинетной дверью давила, как попытка заглянуть в будущее. Ни Мэри, что впустила бы в этот дом солнечный свет, ни детей, чей смех отдавался бы эхом в каждом углу, у него не будет. Лишь прибавится бессонных ночей в кабинете да будут, как прежде, поступать сообщения из Франции.

А когда война с Францией подойдет к концу — ведь рано или поздно это случится, — что потом? Безумная жизнь — азартные игры да содержанки? Тепло лишь от семейных очагов, что посчастливилось разжечь друзьям? Мысли о грядущем пугали.

Следовало продумать, как жить с нежеланной женой и мирно обо всем с ней договориться, хотя бы лишь для того, чтобы все, что принадлежало ему, не перешло кузену Джасперу. Это в книжках герои, не дававшие волю страсти, погибали или до конца дней своих жили в безбрачии и оплакивали утраченную единственную любовь, Джефф же управлял обширными владениями и нес ответственность перед семьей, в том числе должен был в один прекрасный день обзавестись наследником.

До встречи с Мэри он и не помышлял о браке по любви. И не мечтал, что настанет минута, когда над головой заиграют скрипки, а душу наводнят чувства, столь многословно описанные в романтических книгах и воспетые в стихах. Думал, что в свое время женится на милой благоразумной девушке, такой, которой не страшно доверить дом, способной поддержать беседу За обеденным столом и рожать здоровых смышленых детей. На самом деле, пока Мэри не заполонила собой все его мечты, он полагал, что выберет в жены девицу типа Летти Олсуорси.

«Вернее, — мрачно поправил себя Джефф, поднимаясь по ступеням узкого дома на Бруэр-стрит, — типа той, за кого я принимал Летти Олсуорси». Комнаты кузена Джаспера располагались на четвертом этаже. Поднимаясь к нему, могли потерять терпение не только слабохарактерные кредиторы, но и любящая мать. Джефф постучал в дверь набалдашником трости.

Изнутри послышалось ленивое «Войдите!». Слуги Джаспера, сколько бы ни было дел по дому, частенько не оказывалось под рукой, а сам Джаспер предпочитал не опускаться до столь непристойных занятий, как открывание двери.

Повернув ручку двери, Джефф снял шляпу, наклонил голову, чтобы не стукнуться о низкий косяк, и вошел внутрь.

Несколько версий ночного происшествия, от спешного печатания чуть размазанные по листкам бумаги, валялись вперемешку с прочим мусором вокруг кресла, на котором сидел Джаспер. «В погоне за разнообразием виконт меняет сестер! Читайте на следующей странице!» — предлагал верхний лист.