— Вообще-то, я хотела спросить, когда вы закрываете гостиницу. Я имею в виду, закрываетесь ли вы на ночь или я должна брать ключ с собой?

— Ночной портье впустит вас.

— Большое спасибо. — Жасмин прошмыгнула мимо женщины в блузке со складками и длинной юбке, попрощалась и вышла на улицу.

В топе из шелкового светло-зеленого крепа и джинсах с пришитыми ракушками Николь была похожа на хиппи-романтика. На запястье у нее красовались часы Louis Vuitton, а на пальце — кольцо от Niessing с бриллиантом.

— Шикарно выглядишь, — сказала Николь, встретив её в дверях. — Пребывание в Берлине пошло тебе на пользу.

— Дай же ей сначала войти, — заметила Адельтрауд, выходя из кухни и протягивая гостье руку. — Знаете, Жасмин, вы подвергли Николь настоящему стрессу. Она целый час выбирала одежду. И это всего лишь для обычного ужина в кругу семьи! Я еще раз убедилась в том, что женщина наряжается не для мужчины, а всего лишь для завистливого блеска в глазах другой женщины. Когда кто-то из нас узнает, что сумочка, при взгляде на которую мы решили, что ее купили на пляже в Марокко, на самом деле оказалась от Bottega Veneta, тогда держись!

Жасмин засмеялась. Свою сумочку она купила в Kaufhaus des Westens[9], но, глядя на Николь, она не могла не признать, что подруга, как всегда, выглядела моднее.

— Ну, проходи же, — сказала Николь. — Мы все ждем тебя.

Жасмин почувствовала, что у нее подкашиваются ноги.

Но она переборола себя и старалась идти ровно и уверенно. Ей так и не удалось рассмотреть комнату. Она видела только свет, косо падающий через окно, и силуэт Северина. Он стоял у барной стойки и смешивал аперитивы.

Солнце отсвечивалось в кубике льда, который из серебряных щипцов упал в красно-коричневый напиток. И больше она уже ничего не замечала — только его овальное, гладкое, как у ребенка, лицо, темно-русые волосы, легкую снисходительную улыбку, глаза, полные недоверия ко всему на свете, и привычную медлительность. Жасмин почувствовала нежное прикосновение мужских рук и услышала сдержанный голос, проникающий в подсознание.

— Жасмин!

Северин сжал ее руки, и ей показалось, что она готова отдаться ему на месте.

— Жасмин, я рад снова увидеть тебя. Ты хорошо выглядишь. Как всегда, прилежная и успешная. У тебя все в порядке? Я слышал, что ты живешь в Берлине.

— Привет, Северин, — сказала Жасмин и попыталась высвободить свои руки. Помутнение прошло, пелена с глаз спала, и она пришла в себя. — Прошу прощения, что я так неожиданно ворвалась к вам. И так некстати… Я не знала, что вы готовитесь к свадьбе.

— Ничего страшного. Совсем наоборот. Ты ведь останешься на свадьбу? И пока ты здесь, твое присутствие у нас обязательно. Хочешь чего-то выпить?

Жасмин не успела открыть рот, как к ней подбежала Николь.

— Мартини, верно? Белый.

Северин кивнул и с готовностью повернулся к бару. Жасмин наконец осмотрелась.

— Очень красиво! — сказала она. — Прекрасная комната, как, впрочем, и весь дом.

Адельтрауд улыбнулась и вышла из комнаты, чтобы позаботиться об ужине. Жасмин взяла мартини из рук Северина.

Потом он вернулся к журнальному столику и взял свой бокал с виски.

— Жасмин, за тебя, — нежно произнес он. — За нашу давнюю и, будем надеяться, вновь вернувшуюся к нам подругу.

— За вашу свадьбу, — ответила Жасмин и подняла бокал.

Она сделала небольшой глоток и улыбнулась.

Николь посмотрела на часы.

— Скажи, чтобы твой отец спускался. Кстати, Фальк еще не пришел. Но он всегда приходит в последний момент, — добавила она, усмехнувшись.

Ни с того ни сего в животе Жасмин забурчало. Она растерялась, потому что эти сердитые звуки казались слишком неуместными для столь возвышенного момента, когда она снова встретила любовь всей своей жизни. В подобных стрессовых ситуациях ни один нормальный человек не испытывает чувства голода. Она должна была с головой окунуться в воспоминания, не слыша того, что говорил ей Северин, и не замечая ничего вокруг. Но она прислушивалась к его проникновенному голосу и видела, как он положил руку на плечо Николь, руку, которую так хорошо еще помнило ее тело. Он поцеловал свою невесту, и та, ответив на его поцелуй, украдкой посмотрела на Жасмин. Это было похоже на игру. Казалось, что их отношения в любой момент могут дать трещину.

Когда она в последний раз видела Северина, он был голый. Николь тоже. Это случилось жарким июньским вечером. Ничего не подозревая, Жасмин постучала в дверь Николь и сразу же вошла в комнату.

— Разве ты не можешь подождать, пока тебе не разрешат войти? — завопила тогда подруга.

— Какая же ты свинья! — прошептала Жасмин.

— Спокойствие! — закричал Северин. В тот же миг Жасмин завизжала, как базарная торговка. Ей и до сих пор стыдно вспоминать об этом.

И вот теперь она снова видит его. Этой встречи она с нетерпением ждала и опасалась, что не сможет сдержаться. Но из-за внутренней скованности эмоциональный порыв внезапно ослабел, и вот она спокойно поднимает бокал за счастье Северина и Николь и, мягко улыбаясь, говорит с ними о погоде, об отпуске и развитии туризма на побережье Балтийского моря.

— И давно ты сюда приехала? — поинтересовалась Николь.

— Несколько дней назад, — сказала Жасмин, чтобы ее приход сюда через три часа после приезда не показался подозрительным. Она повторила, что разыскивала некую семью Нидергезес.

В пять минут девятого Адельтрауд пригласила всех к столу. Через раздвижную дверь они перешли в другую комнату, посреди которой стоял овальный стол с большим количеством фарфоровых тарелок, стройными рядами бокалов и внушительным набором серебряных вилок и ножей.

Жасмин почувствовала руку Северина на своем локте и запах его лосьона после бритья. Он был не такой, как раньше.

Северин, одетый в светло-серый костюм, белую рубашку и полосатый галстук, выглядел как мужчина, который каждый день одевается подобным образом. Это было видно по его машинальным движениям, когда он полез в свой внутренний карман, чтобы найти бумажник, а позже — мобильник, ручку, платок, органайзер. За четверть часа во время их беседы Северин раз пять запускал руку в карманы: один раз, чтобы выключить мобильный телефон, три раза без какой-либо веской причины, потом — чтобы вытереть руки, когда нечаянно перевернул бокал с виски. Он явно нервничал, и Жасмин это заметила. Даже сейчас, когда Северин вел ее к столу, его волнение не укрылось от нее.

Через другую дверь вошла какая-то пожилая женщина и поставила на стол супницу.

— Это наша Зиглинда, — представила ее Адельтрауд. — Если вы хвалите кулинарное искусство хозяйки, значит, вы говорите о Зиглинде.