Мария. Да, детям не просто. Мы действительно задаем много, но делаем это совершенно сознательно. Только так Марко сможет понять, к чему лежит душа, к чему – нет. И вы заодно проконтролируете. Вы же рядом. Я в курсе, что родители мальчика много работают, хорошо, что у вас есть время вникать в проблемы внука. Без помощи семьи школа ничего сделать не может.

Мария кивала и вздыхала про себя. Выбрать профессию на всю жизнь. Как это ответственно. Она-то все знала про внука, чувствовала его лучше, чем он сам. И были у нее на Марко свои заветные планы. Что он там мог решить? В этом возрасте нужно просто слышать родителей. Или бабушку, как в их случае. И дальше слушаться. И все! Баста! И это совсем несложно. Святая мадонна. Бабушка посоветует только все самое лучшее.

Джульетта не колебалась ни секунды, она хотела стать библиотекарем. Девочка постоянно ходила с книжкой, читала все подряд, хотя предпочтение отдавала книгам по истории. Жить в Риме и не интересоваться историей? Читала сама и просвещала своих друзей. Они частенько выбирались на прогулки, Томмазо ловко передвигался с помощью своих костылей, ребята ему помогали в особо сложных случаях.

Марко рос здоровым, слегка полноватым увальнем. Взвалить на плечи Томмазо ему ничего не стоило. Как и защитить компанию от хулиганов. Из района Трастевере рукой подать до собора Святого Петра, где Джулия проводила им экскурсии не хуже настоящего экскурсовода, рассказывая о творчестве Микеланджело и Боргезе.

– Мы будем звать их полными именами: Микеланджело Буонарроти, Тициан Вечеллио и Рафаэль Санти. Договорились?

– Не зазнавайся! – обычно осаждал девочку Марко. – Без тебя известно.

Мальчишки не очень-то интересовались историей искусств, но они были римлянами, история города и того, что в нем происходило, не могло их оставить равнодушными.

– В следующий раз лучше выучи что-нибудь про Нерона, – комментировал Марко. – Имя такое величественное.

– Про этого тирана? Фу-у-у!

– Почему тирана?

– Он – убийца. Сначала убил отца. Ой, нет, своего мужа убила его мать, Агриппина, а сам Нерон убил сводного брата, пока тому не исполнилось шестнадцать и он не смог стать законным наследником. А потом отправил туда и мать. Нерон разыгрывал истории. Он сделал люк в корабле, мать отправилась в плавание, упала в этот люк и утонула. Да, а потом он поджег Рим.

– А потом он улетел на аэростате, – рассмеялся Томмазо. – Ну сама подумай, что за люк? Как может открыться люк на корабле? Тогда бы всех затопило. А мы тебя тут, понимаешь, слушаем!

Томмазо готовился штурмовать науку. Математика и физика – его конек. Парень был и талантлив, и усидчив. Ребята с восторгом следили за вечной битвой учителя математики, прямо скажем, звезд с неба не хватающего, и мальчика, который не стеснялся указывать учителю на его ошибки. У Томмазо все было просто и понятно. После средней школы он шел в высшую математическую, а оттуда – в университет.

Со стороны, глядя на паренька, у посторонних сжималось сердце. Почему болезнь скрутила именно этого парня? Живого, симпатичного, легкого в общении и просто хорошего человека. Но только не у его друзей. Для Марко и Джульетты Томмазино был одним из них. Просто их друг. Они были вместе с самого детства. Они были его ногами, и их этот факт нисколько не напрягал. Никого не было интереснее и умнее их друга.

А вот Марко пока обдумывал свое будущее, он был еще ни в чем не уверен. Была у него заветная мечта, о которой пока он не говорил даже своим закадычным друзьям. Хотя, безусловно, они о чем-то уже догадывались.

= 16 =

Родители Марко особенных способностей у своего сына не выделяли. Мальчик и мальчик. Пусть будет инженером, как папа. Мария задыхалась от такого безразличия.

– Ну, инженером он, допустим, всегда стать успеет. Приглядитесь к нему! Прислушайтесь!

Пели в семье Росси все. А кто из итальянцев не поет? Все поют, это правда! Вопрос: как и что. Можно петь народные песни или, например на праздниках, можно подражать этому Челентано, прости господи, и ездить на конкурсы в Сан-Ремо. Но, в конце концов, именно Италия подарила миру самых известных итальянских композиторов и Энрико Карузо. И Мария сразу поняла, что Марко обладает тем самым тенором, которым когда-то пел ее отец.

– Мама, о чем ты говоришь? – спорил с ней сын. – Марко поет приятно и чистенько, как все дети. И я так пел! Какой тенор? И ты же итальянка, ты прекрасно знаешь, что после мутации это может быть бас!

– О чем ты говоришь? Какой бас? И что ты там пел? Ты что, себя слышал?

– И я себя не слышал, и ты меня не слышала. У тебя тогда просто не было на это времени. А сегодня есть. И ты растворилась в Марко. Выискиваешь в нем таланты.

Увидев, как закипает мать, Бруно немного сбавил обороты:

– Мама, мы тебе очень благодарны, ты многое делаешь для нашего Марко. – И чтобы немного успокоить Марию, хитро перенаправил ее гнев в другую сторону: – И все-таки это может быть баритон.

Мария не стала спорить, хмыкнула про себя. Что они все понимают? Что такое баритон или бас? Это все не природные голоса. Им надо учиться специально, их надо ставить, их надо сохранять как-то специально. Нет! Тенор – это дар Бога, природы. Если он есть, то он уже есть, тут нужно просто петь. И все! И баста!

Заветной мечтой Марии было, естественно, чтобы Марко пел профессионально. Но, но… Не будем искушать судьбу. Для начала мальчик поступил в консерваторию. Слава Всевышнему, родители не были против. Тем более Марко уже заканчивал начальную школу и отметки получал хорошие.

Итальянская мама – это отдельная позиция. Она самая почитаемая, никто и никогда не усомнится в ее мудрости, в ее преданности семье. Где она упустила своего Бруно? В какой момент слова его жены стали весомее слов матери? Мария даже не расстраивалась, она просто искренне удивлялась. Куда катится мир? С чем останемся, куда придем?

Бабушка лично купила внуку флейту. «Мы пойдем длинным, но надежным путем», – решила Мария.

– Каро (дорогой), скрипка – оно, конечно, лучше. Но тогда твоя мать точно выгонит из дома нас обоих. А с флейтой не выгонит. Смотри, какая она маленькая. Никто даже не заметит. И играет тихо. Но ты первым в нашей семье освоишь нотную грамоту. Мой отец пел без нот, все на слух. И он делал это идеально. И все же мне