* * *

Марибель закончила разбирать свой сундук. Анна предлагала сделать это за нее, но, заметив скептический взгляд Пег, Марибель отказалась, попросив ее только показать, как правильно стирать белье и разгладить помятые шелковые нижние юбки.

– Негоже вам заниматься такой работой, – нахмурившись, возмутилась горничная. – Кое-что из белья нужно держать над кипящим котлом, а потом разглаживать горячей железной пластиной. Хотя я не уверена, что на этом острове найдется хотя бы одна такая штука. Оставьте ваше белье мне, и я подумаю, что можно сделать.

– Нет, Анна, я должна научиться делать это сама. Пег говорит, что здесь нет ни господ, ни слуг.

– Она может говорить все, что угодно. – Анна покачала головой. – Я знаю свои обязанности по отношению к вам, госпожа. Но вот что я вам скажу: здесь очень жарко. Думаю, вы могли бы сделать то, что делают другие женщины, – снять часть своих нижних юбок.

– Снять нижние юбки? – потрясенно повторила Марибель. Она уже избавилась от своих тяжелых, подбитых войлоком кринолинов. Но расстаться с нижними юбками?! Нет, уважаемая дама не может появиться на людях без нижних юбок.

– Вы не в Испании и не в Англии, – напомнила ей Анна. – Я сняла свои уже несколько дней назад. Хиггинс мне посоветовал ходить без них, и теперь я чувствую себя гораздо лучше.

– Но ты… – Марибель осеклась, устыдившись того, что чуть не произнесла слово «служанка». За время плавания Анна стала ей доброй подругой и поддерживала ее во всех невзгодах, выпавших на их долю. – Анна, ты можешь звать меня Марибель. Здесь лучше не упоминать мои титулы.

Анна посмотрела на нее с сомнением:

– Не уверена, что смогу это сделать, моя… сеньорита.

– Ладно, если не можешь звать меня по имени, пусть будет сеньорита. – Облегченно вздохнув, Марибель избавилась от нескольких слоев нижних юбок, а потом, почувствовав, насколько ей стало лучше, сняла последнюю и осталась в шелковой сорочке, на которую надела платье. – Это самое простое из моих платьев, но оно все равно слишком дорогое для этого острова. Анна, как ты думаешь, можно ли купить здесь что-нибудь более простое? К порту мне приближаться запрещено, но я думаю, там должны быть какие-нибудь торговцы.

– Уверена, что они здесь есть, хотя у них нет своих магазинов, а только небольшой прилавок или окно в собственном доме. Я спрошу у Хиггинса, где продается подходящая одежда, донна… сеньорита.

– Спасибо. Я дам тебе несколько золотых монет. Не знаю, сколько тебе понадобится.

– За один золотой можно купить два вполне подходящих платья, – ответила Анна. – И не стоит давать мне больше, потому что меня могут ограбить.

– Тебе не слишком опасно идти к этим торговцам?

– Я не пойду одна. Попрошу Хиггинса, и он сходит со мной.

Марибель задумчиво посмотрела на нее:

– Он сделал тебе предложение… попросил выйти за него замуж?

– Мы решили, что не будем венчаться в церкви, но, когда Хиггинс построит для нас дом, мы станем жить там вместе.

– А когда корабль поплывет в Англию… ты поедешь со мной?

– Мы говорили об этом, – ответила Анна. – Я буду присматривать за вами во время путешествия.

Но как только вы доберетесь до Англии, я вас оставлю и вернусь с Хиггинсом на остров. Он говорит, что, когда закончит плавать, мы заведем собственную факторию. Со временем здесь осядет еще больше людей. Мы сможем покупать то, что пираты привозят на кораблях, и продавать местным жителям.

Марибель почувствовала укол сожаления.

– Я буду скучать без тебя, Анна. Ты была очень добра ко мне.

– А вы всегда были справедливой и великодушной хозяйкой. В Англии вы найдете себе других слуг, возможно, гораздо лучше, чем я.

– Нет, лучше тебя им никогда не стать.

– Ладно, впереди еще несколько недель, прежде чем мы расстанемся. Хиггинс еще не построил свой дом, так что пока я буду жить здесь с вами. А потом мы вместе поплывем в Англию. Он говорит, мы сможем прикупить там кое-что из вещей и привезти их сюда, на остров…

– Да… – Марибель отвернулась, чтобы навести порядок в своих вещах. На дубовом сундуке, который служил ей комодом для одежды, она аккуратно разложила свои расчески, серебряные заколки, флакончики с духами и маленькое ручное зеркало. Ее глаза наполнились слезами. Она чувствовала себя очень одинокой. Когда Анна уедет, в мире не останется ни одного человека, который любил бы ее. Родственники матери совсем чужие люди, и неизвестно, станет ли она желанной гостьей в их доме. Особенно если они узнают, что она столько времени прожила среди пиратов.

Марибель развесила мокрую одежду на кустах, чтобы высушить ее под лучами палящего солнца. От сырой ткани тут же начал подниматься пар, и она поняла, что должна быть очень осторожной и не пересушить свои вещи, иначе их не удастся разгладить. Пока она стирала, Анна ушла в порт, чтобы купить ей пару простых платьев. Спина Марибель была влажной от пота, волосы липли к шее и лезли в глаза, несмотря на все ее попытки закрепить их заколками. Анна предлагала ей свою помощь, но Марибель понимала, что должна научиться справляться со всем этим сама, поэтому она просто зачесала волосы назад и заколола их.

– Так, так, и кто это тут у нас?…

Мужской голос заставил Марибель обернуться. Она испуганно уставилась на высокого мужчину. И неудивительно, потому что выглядел он поистине устрашающе. Его насквозь просоленную одежду, похоже, никогда не стирали, а из-под красной повязки, надетой под шляпу, свисли длинные жирные пряди.

– Простите, сэр? Вы кого-то ищете? Если вам нужна Пег, вы найдете ее в доме. Полагаю, у вас к ней какое-то дело.

– Мои дела с Пег могут и подождать, лапуля. А сейчас я с удовольствием займусь делами с тобой.

Марибель вздрогнула и в ужасе отступила назад, безошибочно угадав по глазам мужчины его намерения.

– Нет, сэр, вы все неправильно поняли. Я не шлюха. У нас с вами не может быть никаких дел.

– Вы только посмотрите, она еще изображает из себя благородную даму! – Мужчина расхохотался. Ситуация его явно забавляла. – Заткнись и делай, что тебе говорят…

Пайк схватил ее за руку, и Марибель снова вскрикнула:

– Пусти меня! Убери от меня свои грязные лапы, скотина!

– Сейчас я научу тебя хорошим манерам, сучка…

– Сейчас же убери руки от моей женщины, Пайк, – произнес другой мужской голос. – Или я перережу тебе глотку. Выбирай.

Пайк повернулся назад, и его лицо перекосило от удивления, когда прямо у своего лица он обнаружил острое лезвие.

– Сильвестр… – хрипло рявкнул он, и над его бровью выступили капли пота. – Я не знал, что она твоя женщина.

– Ладно, теперь ты это знаешь. – Глаза Джастина горели яростью. – Тронешь ее хотя бы пальцем, и ты покойник, Пайк. Ни один мужчина не может тронуть мою женщину и остаться в живых.