В общем, не дело это.

Заки поднялся, пошел к кибиткам.

– Что-то скучно у вас стало. Пойду, повеселюсь в другом месте.

Кармыс пошел следом. Обернулся на ходу, обронил:

– Позовите, когда сопли вытрете. А то смотреть тошно.

Зато Атымтай не горевал. Юноша привстал, яки гончая, учуявшая добычу. Ерофей проследил за его взглядом.

Из аула к ручью поодаль вышли три девушки. Полоскать белье, вроде бы. И одна из них Гайни. Та самая, зеница ока вчерашнего старика, любительница красных тканей. Задорно улыбалась шуткам подруг.

– Я, это… Насчет ловушек надо предупредить, – парень вскочил, помчался к девушкам. Эх, молодо-зелено. Будет так дальше кобельничать, отрежут все к чертям. И скормят собакам.

Ерофей улегся было на сыру землю, подремать. Но услышал крики. Поморщился, приподнял голову. Так и есть. Отец красны девицы явился, заметил Атымтая. Аки цербер какой-нибудь. Хотя, судя по томным взглядам, что девушка бросала на юного соблазнителя, аксакал беспокоился не зря.

– Что же такое? – вопил старик. – Стоит на миг оставить дочь, а этот бесстыдник тут как тут.

– Зря вините, я хотел предупредить… – пытался объяснить Атымтай. Куда там. Старик видел его насквозь. Погрозил кулаком, схватил девушку за руку, потащил в аул.

– Не смей приближаться к моей дочери, шайтаново отродье. Последний раз предупреждаю.

– Слушай почтенного Буркана, Атымтай, – загремел вдруг голос рядом.

Ерофей оглянулся. Оказывается, Серке тоже отвлекся на крики старца. Привстал на локте, шапка на землю упала.

Юноша услышал окрик предводителя. Понуро вернулся.

А Серке заметил неподалеку Абдикена. Прошептал проклятье. Встал, пошел к старейшине. Рядом с Абдикеном еще трое стариков, целое посольство отрядили.

– Что, батыр, твои люди продолжают шалить, приближая свои души к огненной пропасти? – спросил Абдикен. – Прохода не дают девушкам.

– Это он просто подошел, – хмуро пояснил Серке, – про колья напомнить.

– Кстати, о кольях. Вот, Ултарак считает, что эти ямы и засады нас не спасут. Только разозлят разбойников еще больше.

– И что предлагает наш достославный Ултарак? – спросил Серке. – Выйти в чисто поле и грудью встретить Кокжала? Может, легче самим себе головы отрубить, чтобы не утруждать его особо?

– Брось смеяться. Лучше послушай старших. Давай отправим твоего мальчишку к бию Бердыбеку. Три дня пути. Он приедет сам или отправит помощника. Разобраться. А когда…

– Абдикен-ата, когда он вернется, от аула останутся головешки.

Старик рядом с Абдикеном взмахнул руками.

– Говорил я тебе, Абеке, что ему лишь бы славу в бою добыть. Даже ценой наших жизней. Когда бык падает, над ним поднимается много ножей. Видишь, даже за помощью послать не хочет.

– Ултарак-ата, послушайте…

– Эх, с тобой без толку разговаривать.

Ерофей отвернулся. Ему взгрустнулось. Марфа чего-то вспомнилась, детишки. Далеко они сейчас, за сотни верст отсюда. А он, неровен час, сложит голову на чужой стороне, среди нехристей.

Тауман чесал Акбасу брюхо. Щенок лежал на спине, жмурился. Мимо пролетел шмель. Собака открыла глаза, щелкнула зубами.

Серке и деды продолжали препираться.

А чего это Беррен застыл на месте, с занесенным ножом в руке?

Ерофей проследил за его взглядом и вгляделся в верхушки холмов. Заметил темные фигурки всадников, облачка пыли из-под копыт.

– Враг идет! – закричал кто-то в ауле. Тоже глазастые нашлись.

Ну, наконец-то. Явился Кокжал, не запылился.

Московит побежал к лошадкам. Каурка заржала, запряла ушками. Да, да, милая, знаю. Много кровушки сегодня прольется.

Выхватил пищаль да бердыш, накинул на плечо суму с боевыми припасами.

Помчался обратно, к повозкам, сваленным около прохода через частокол.

Здесь уже стоял Тауман, почесывал затылок рукоятью палицы.

Атымтай, с копьем в руках, глядел сквозь ограду на скачущих все ближе татей. Безусое лицо бледное, нижнюю губу прикусил.

Тут же и Серке. Надел шлем, повязал кольчугу.

Обернулся, спросил:

– Где Кармыс и Заки?

Ерофей буркнул:

– Почем мне знать? – и принялся пищаль налаживать. Готовить к стрельбе. Авось повезет, Кокжала удастся завалить.

Конные все ближе. В клубах пыли мелькали темные халаты и шапки.

– Это сколько их? – спросил Серке. – Всего три десятка будет.

И впрямь, немного. Чтобы вырезать аул, хватит. Видать, Кокжал посчитал, достаточно.

На подходах к аулу бандиты подняли луки. Прямо на скаку стрелять собрались.

Но не вышло.

Передние кони вместе с всадниками повалились в ров. Поверху накрытый кустами и землей.

– Ай, как славно! – закричал Атымтай.

Человек пять в западню угодили.

Кони ржали в ямах.

Задние остановились. Не ожидали сего многомудрого коварства.

Бахнула пищаль.

Бандит рядом с Кокжалом вылетел из седла.

– Мимо, – разочарованно протянул Серке. – Куда наш мерген запропастился?

С десяток стариков и мальчишек высунулись из-за ограды с натянутыми луками. Свистнули стрелы, да мало толку. Только две угодили в цель.

Лиходеи отъехали назад. Видать, заробели. Кокжалу для острастки пришлось зарубить одного.

После этого всадники преисполнились храбрости. Перестроились. С криками помчались в новую атаку.

Перескочили через ров. Приблизились к проходу, закрытому поваленными на бок повозками и жердями.

Вскинули луки. И давай стрелять. Гораздо точнее, чем жители аула. С десяток стариков и трое мальчишек, постанывая, отошли от ограды, со стрелами в плече или боку.

Кокжал, как раненый зверь, подскочил к ограде. Свирепо потряс повозку, попытался оттащить в сторону. Ему на помощь кинулись еще четверо разбойников.

Атымтай просунул копье, кольнул одного в шею. Бандит заклокотал кровью, упал под копыта коня.

Беррен метнул нож. Попал другому разбойнику в глаз, тоже выбил из седла.

Тауман встал в полный рост, перегнулся через проход, ударил третьего палицей. Расколол голову на мелкие части, как орех.

Размахнулся еще раз. И тут ему в грудь впились стрелы, одна за другой.

Великан зарычал, откинулся назад.

Повозки в проходе затряслись от усилий лиходеев.

– Тащите, тащите! – кричал Кокжал. – Вырвем печени этим ублюдкам и скормим псам.