Когда этого материала оказалось недостаточно, началось подсиживание, клевета, подтасовка в глазах у всех. Вдруг в боевой обстановке, когда боевые действия полка были успешны, меня отзывают в штаб армии, где начальник артиллерии 20-й армии, ссылаясь на материал начальника артиллерии 7-го мехкорпуса (14-я танковая дивизия входила в состав 7-го мехкорпуса), заявил мне, что я допустил беспорядочный отход полка, а за это откомандирован в распоряжение штаба Западного фронта.

На самом деле никогда, а тем более беспорядочно, полк не отступал. После моего ухода такой случай был, когда командовал полком ставленник генерала Казакова. Генерал Казаков из одной породы с Сивковым и Савченко и видел во мне ярого врага этих типов, поэтому решил подлыми путями удалить меня, о чем он высказал мне почти в глаза.

В тот момент, когда меня командировали из одного штаба в другой, Яков Иосифович был всеми забыт и его бросали куда попало. При мне он все время не выходил из моего поля зрения, а дивизион, где он служил, я держал подручным. Правда, это было сделать не всегда возможно, но условие создать можно было всегда. И, наконец, 12 июля без боеприпасов полк был брошен с малой горсткой пехоты против в 10 раз превосходящего противника.

Полк попал в окружение. Командир дивизии бросил их и уехал из боя на танке. Проезжая мимо Якова Иосифовича, он даже не поинтересовался его судьбой, а сам в панике прорвался из окружения вместе с начальником артиллерии дивизии.

Я докладывал в Военный Совет 20-й армии и комиссару дивизии, которые мне заявили, что они решили создать группу добровольцев на поиски Якова Иосифовича, но это делалось настолько медленно, что только 20 числа группа была брошена в тыл врага, причем успеха не имела.

Из этого ясно, на что способны типы, подобные генералу Казакову и Сивкову. Это бездарные люди, но умеют благодаря связям выдвинуться и стоят во главе больших соединений.

Можно много привести ярких примеров, но рамки письма этого сделать не дают. Увижу Вас — расскажу подробно все.

Я виню за судьбу Якова Иосифовича начальника артиллерии 7-го корпуса генерала Казакова, который не только не проявлял о нем заботы, но и ежедневно делал мне упрек, что я выделяю Джугашвили, как лучшего командира. На самом деле так и было. Яков Иосифович был одним из лучших стрелков в полку, а особое внимание в личной жизни, которое я уделял ему как товарищу, на службе не отражалось.

Вот на что способны эти люди. Вместо того, чтобы хорошо руководить, они занимаются интригами, боясь разоблачения их жалкого недалекого ума. Поэтому-то они и подбирают себе подчиненных подобных себе и притом «беззубых». Ныне я по милости этих интриганов назначен в легкий артиллерийский полк командиром.

О дальнейшей судьбе Якова Иосифовича мне больше ничего не известно. 10 июля последний раз я видел Якова Иосифовича, он мне сказал, что эти интриги ведутся косвенным путем против него. Я же оказался козлом отпущения.

Убедительно прошу, если можете, отозвать меня в Москву, откуда я получу назначение по соответствию, так как я все время служил в тяжелой артиллерии.

Юлии Исааковне прошу об этом не говорить.

Буду весьма благодарен.

И. САПЕГИН

Мой адрес: Действующая армия. Западный фронт, 20-я армия, командиру 308-го легкого артполка.

Простая корреспонденция направляется по адресу: Действующая армия. Западный фронт, база литер 61 ПС 108, 308 лап. САПЕГИНУ ИВАНУ ЯКОВЛЕВИЧУ.

5. VIII —41 г».

* * *

Возможно, полковник Сапегин и переживал за судьбу Якова Джугашвили, но тем не менее целью его письма был также и вызов в Москву, а само письмо напоминает донос.

Осенью 41-го Якова перевели в Берлин в распоряжение службы пропаганды Геббельса. Там его с комфортом разместили в отдельном флигеле. Но ни комфорт, ни уговоры, ни шантаж не смогли заставить сына Сталина разговориться. Фашистам удалось немного: допросить его, сделать фотографии, распечатать листовки… Поэтому в начале 1942 года его переводят в офицерский лагерь «Офлаг XIII-Д» в Хаммельбурге, затем весной — в «Офлаг» в Любеке. В феврале 1943 года Яков Джугашвили был переведен в концлагерь Заксенхаузен, где находился в особом бараке до момента своей смерти при не выясненных до конца обстоятельствах в апреле 43-го.

К слову, в отличие от миллионов военнопленных, он не был брошен на произвол судьбы. Известны как минимум две попытки вызволить его из неволи. Об одном отряде специального назначения упоминается в воспоминаниях Долорес Ибаррури, вышедших отдельной книгой в Барселоне в 1995 году. В составе спецгруппы был испанец Хосе Парро Мойсо с документами на имя офицера франкистской «голубой дивизии». Однако эта попытка вызволить Якова из концлагеря Заксенхаузен не увенчалась успехом — группа погибла.

Неудачной оказалась и вторая попытка. Группа, сформированная из одиннадцати разведчиков, предварительно прошедших специальную подготовку, отработав операцию на макетах, была заброшена в глубокий тыл противника. Но опоздала. Накануне Яков был переведен в другой лагерь. При отходе группа потеряла несколько человек.

А приказ №270 все же сыграл свою роковую роль… После его выхода жена Якова — Юлия Исааковна Мельцер — была арестована. Из куйбышевской тюрьмы она вышла лишь весной 1943 года совершенно седой. Только смерть мужа подарила ей свободу…

В мемориале лагеря Заксенхаузен хранится воспоминание, оставленное его бывшими узниками о сыне вождя: «Яков Джугашвили постоянно ощущал безысходность своего положения. Он часто впадал в депрессию, отказывался от еды, особенно на него подействовало не раз передававшееся по лагерному радио заявление Сталина о том, что “нет военнопленных — есть изменники Родины”. Возможно, что это и подтолкнуло его на безрассудный шаг. Вечером 14 апреля 1943 года Яков отказался войти в барак и бросился в мертвую зону. Часовой выстрелил. Смерть наступила мгновенно. И тогда труп бросили на проволочный забор, находившийся под высоким напряжением.

“Попытка к бегству”, — рапортовало лагерное начальство. Останки Якова Джугашвили были сожжены в лагерном крематории…»

Однажды Маршал Советского Союза Г.К. Жуков спросил Сталина:

— Товарищ Сталин, я давно хотел узнать о вашем сыне Якове. Нет ли сведений о его судьбе?

Вождь долго ходил вдоль стола своего кабинета, прежде чем ответил на вопрос каким-то нехарактерным для него приглушенным голосом:

— Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его. Душегубы. По наведенным справкам, держат они его изолированным от других военнопленных и агитируют за измену Родине… — Немного помолчав, он добавил: — Яков предпочтет смерть измене Родине…

Информация о сыне поступала к Сталину и в годы войны, и после ее окончания. Так, 5 марта 1945 года нарком внутренних дел Берия докладывал ему:

«В конце января с.г. Первым Белорусским фронтом была освобождена из немецкого лагеря группа югославских офицеров. Среди освобожденных — генерал югославской жандармерии Стефанович, который рассказал следующее.