Начало светать, я стал ждать своих артиллеристов, но это было бесцельно, и я пошел дальше. По дороге мне стали встречаться мелкие группы — из мотодивизии, из обоза, всякий сброд. Но мне ничего не оставалось, как идти с ним вместе. Я пошел.

Все начали переодеваться, я решил этого не делать. Я шел в военной форме, и вот они попросили меня отойти в сторону, так как меня будут обстреливать с самолета, а следовательно, и их будут обстреливать. Я ушел от них. Около железной дороги была деревня, там тоже переодевались. Я решил присоединиться к одной из групп. По просьбе этих людей я обменял у одного крестьянина брюки и рубашку, я решил идти вечером к своим. Да, все это немецкие вещи, их дали мне, ваши сапоги, брюки. Я все отдал, чтобы выменять. Я был в крестьянской одежде, я хотел бежать к своим. Каким образом? Я отдал военную одежду и получил крестьянскую. Ах нет, боже мой! Я решил пробиваться вместе с другими. Тогда я увидел, что окружен, идти никуда нельзя. Я пришел, сказал: “Сдаюсь”. Все!.. Я не хочу скрывать, что это позор, я не хотел идти, но в этом были виноваты мои друзья, виноваты были крестьяне. Я им этого не сказал, они думали, что из-за меня их будут обстреливать.

Вопрос: Ваши товарищи помешали вам что-либо подобное сделать или и они причастны к тому, что вы живым попали в плен?

Ответ: Они виноваты в этом, они поддерживали крестьян. Крестьяне говорили: “Уходите”. Я просто зашел в избу. Они говорили: “Уходи сейчас же, а то мы донесем на тебя!” и уже начали мне угрожать. Они были в панике. Я им сам сказал, что и они должны уходить, но было поздно, меня все равно поймали бы. Выхода не было. Итак, человек должен бороться до тех пор, пока имеется хотя бы малейшая возможность, а когда нет никакой возможности, то… Крестьянка прямо плакала, она говорила, что убьют ее детей, сожгут ее дом…»

Следует отметить, что после того как пропал сын Сталина и сверху стали поступать соответствующие шифровки и распоряжения, многие командиры и начальники не на шутку заволновались и начали попросту врать.

Так появилась вторая, более красивая версия исчезновения Якова Джугашвили: «Когда возникла угроза окружения, батарея Якова Джугашвили по приказу командира 14-й танковой дивизии полковника Васильева была отведена первой, а самому Джугашвили начальник Особого отдела контрразведки дивизии предложил место в своей автомашине.

Джугашвили от этого предложения отказался, сказав, что желает остаться со своими артиллеристами. Узнав об этом, командир дивизии Васильев приказал начальнику артиллерии, невзирая ни на какие возражения, вывезти Джугашвили в район сосредоточения дивизии на станцию Лиозно. Как явствует из донесения начальника артиллерии, приказ был выполнен. Однако в ночь на 17 июля, когда оставшимся в живых бойцам артиллерийского полка удалось наконец вырваться из “котла”, Якова Джугашвили среди них не оказалось».

Видимо, в той обстановке паники и неразберихи очень многим не было дела до сына вождя. Зато задним числом очень многие командиры оказались весьма отзывчивыми и заботливыми людьми! Кроме мотоциклистов политрука Горохова к поискам сына вождя подключились: группа офицеров штаба армии, сотрудник контрразведки фронта и политработники 16-й армии.

Тогда же начальник Политуправления Западного фронта рапортовал наверх: «Принимаются все меры к быстрому розыску товарища Джугашвили». Но все усилия уже были напрасны: Яков Иосифович попал в плен. В сборном лагере «Березина» он ничем не выделялся среди представителей народностей Кавказа и Средней Азии. Тысячи советских военнопленных бойцов и командиров, а среди них — рядовой грузин Лавадзе! И все бы ничего, если бы Джугашвили не выдали…

Но вот что примечательно. 7 августа 1941 года А.А. Жданов по телефону кратко ознакомил Сталина с полученным им секретным документом следующего содержания:

«Секретно

Члену Военного Совета Северо-Западного направления

Тов. А.А. Жданову.

Направляю Вам 3 листовки, сброшенные с самолетов противника на линии нашего фронта.

Приложение: 3 листовки, только адресату.

Начальник Политического управления Северо-Западного фронта 7 августа 1941 г. (подпись неразборчива)».

Текст одной из листовок был следующим: «Товарищи красноармейцы! Неправда, что немцы мучают вас или даже убивают пленных! Это подлая ложь! Немецкие солдаты хорошо относятся к пленным! Весь народ обманывают! Вас запугивают, чтобы вы боялись немцев! Избегайте напрасного кровопролития и спокойно переходите к немцам!»

Под фотографией, на которой два немецких офицера беседуют с пленным, разъяснялось: «Немецкие офицеры беседуют с Яковом Джугашвили. Сын Сталина, Яков Джугашвили, старший лейтенант, командир батареи 14-го гаубичного артиллерийского полка 14-й бронетанковой дивизии, сдался в плен к немцам. Если уж такой видный советский офицер и красный командир сдался в плен, то это показывает с очевидностью, что всякое сопротивление Германской армии совершенно бесцельно. Поэтому кончайте все войну и переходите к нам!»

На обороте листовки копия рукописного текста: «Дорогой отец! Я в плену, здоров, скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей Германии. Обращение хорошее. Желаю здоровья, привет всем. Яков».

На нижней кромке второй страницы типографским шрифтом комментарий: «Письмо Якова Джугашвили к своему отцу Иосифу Сталину, доставленное ему дипломатическим путем».

* * *

Буквально через восемь дней, 16 августа, Сталин подпишет знаменитый исторический приказ Ставки ВГК № 270. Некоторые историки связывают его суровое содержание именно с этими листовками врага. Однако в «Красной Звезде» от 15 августа 1941 года был опубликован указ Верховного Совета СССР о награждении орденом Красного Знамени старшего лейтенанта Якова Джугашвили за мужество, проявленное в боях против немецких захватчиков. Но, как известно, сын Сталина уже почти месяц находился в плену. Конечно, без санкции отца его не могли наградить орденом. Значит, Указ как бы отрицал пленение сына вождя. В этом тоже заключалась некая политика, направленная на то, чтобы убедить прежде всего Красную армию, что Якова Иосифовича Джугашвили в плену «не было»!

В том же номере газеты в одной из статей было написано: «Изумительный пример подлинного героизма показал в боях под Витебском командир батареи Яков Джугашвили. В ожесточенном бою он до последнего снаряда не оставлял своего боевого поста, уничтожая врага». Возможно, этот номер «Красной Звезды» был ответом на пропаганду противника, а заодно ответом всем неустойчивым бойцам и командирам Красной армии!

В 1941 году Василий Сталин получил письмо от сослуживца Якова. Некий полковник И. Сапегин писал Василию:

«Дорогой Василий Иосифович!

Ни по службе, ни по взаимоотношениям по данным вопросам я не имел права непосредственно апеллировать к Вам. Надеясь на то, что Вы меня знаете как товарища Якова Иосифовича, с которым я несколько лет учился в Артакадемии и являлся наиболее близким его другом, пишу это письмо.

Я — полковник, который был у Вас на даче с Яковом Иосифовичем в день отъезда на фронт. Перед войной за пять дней я принял артполк в 14-й танковой дивизии, куда Яков Иосифович был назначен командиром батареи. Это его и мое желание служить вместе и на фронте. Я целиком, следовательно, взял на себя ответственность за его судьбу. Причем я был уверен, что с этой задачей справлюсь вполне. Но я и Яков Иосифович ошиблись. Сразу по приезде в полк против меня повелись интриги, и начальник артиллерии 7-го мехкорпуса генерал-майор КАЗАКОВ решил сразу заменить меня своим кандидатом, ссылаясь на то, что я больной человек (но это только придирка). Правда, на должность командира полка я пошел исключительно ради Якова Иосифовича, так как по состоянию здоровья я к строевой службе не пригоден (хронический нефрит). Все же никто не давал права нарушать приказ Наркома, которым я назначен на эту должность.