– Это так, но именно поэтому я играю хорошо.

Хелен повернулась, чтобы взять плащ у горничной, которая только что вышла на террасу, и они услышали, как молодая женщина смеется, а потом подавляет смех. Плащ тоже был белым, и капюшон скрывал лицо.

– Что ж, я готова, – сказала она. – Но вернусь очень поздно, Джек. Как я попаду в дом? Кто-то будет ждать меня?

– О, в этом нет нужды. Ты можешь войти через сад – и в эту дверь; она всегда открыта.

– Боже милостивый! Ты не запираешь ее на ночь? – спросил Дик.

– Нет. Грабители всегда войдут, если захотят, и только замучаются подбирать ключи. Но осмелюсь сказать, что едва ли буду спать, Хелен; я не засыпаю до глубокой ночи.

– Ну, спокойной ночи, дорогой, на случай, если не застану тебя. Дик, я знаю, что тебя я не увижу.

– Я тоже в этом уверен, – сказал он. – Я иду спать через полчаса.

Машина уже ждала. Хелен уехала.

– Она придумала какой-то фокус, – сказал Дик, когда Хелен ушла. – Ты слышал, как она засмеялась? Она собирается разыграть тебя.

Джек рассмеялся.

– Я нисколько не удивлюсь, – сказал он. – Скорее всего, весь час она будет кататься в машине, вместо того чтобы отправиться на бал, а потом войдет через сад и притворится Смертью. Когда мы были детьми, она всегда стелила кровать так, чтобы оказывалось невозможно вытянуть руки из-под одеяла, и мастерила призраков из репы.

– Вот это весело, – заметил Дик. – Как-то она сделала для меня призрака снаружи курительной комнаты. Напугала меня до чертиков.

– Она меня не испугает. Я отнесусь к ее Смерти серьезно, как судья. И потом, когда все будет продолжаться уже достаточно долго, я внезапно скажу ей: «Простите, но на вашем плаще букашка». Она громко закричит и поспешит на бал.

Они разговаривали еще примерно полчаса, потом Дик широко зевнул, не скрывая этого.

– Ну, думаю, я оставлю тебя, чтобы ты насладился своей бледной подругой в одиночестве, – сказал он. – Мне пора спать. Что за ночь! Луна и звезды на своих местах и сверкают как старинный отражатель. Люблю смотреть, как гладко работает Солнечная система. Это пример для нашего местного устройства.

Джек посмотрел на здоровое, добродушное лицо шурина.

– Уверен, твои собственные системы последуют этому примеру. Спокойной ночи, Дик. Я буду ждать мою подругу в саду.

* * *

Джек отправил слуг спать и сидел один – в безветренном, залитом лунным светом сумраке. На деревьях соловьи снова изливали свои любовные песни в темную ночь, чередуя средства выражения восторга. Чувство горькой утраты тяжело опустилось на него, и горечь казалась неизбывной, смотрел ли он вперед или назад. Джек часто пытался простить; так же часто он чувствовал, что прощение выше его сил, и даже сейчас он не хотел прощать. Черная пелена ненависти покрывала его тело и душу; он знал, что она пребудет с ним до конца жизни. Он не мог, пока жил, дождаться, когда эта пелена сменится серым безразличием. Что касается самой жизни, он не радовался ей; в любой момент он легко, спокойно и даже охотно мог предать себя в холодные руки смерти.

На секунду его рот изогнулся в улыбке при мысли о розыгрыше, который, очень вероятно, устроит ему Хелен. Он подумал, что скоро увидит ее высокую, белую фигуру, мерцающую среди кустов и выходящую на залитую луной лужайку. Хелен вполне могла пожертвовать одним часом бала, чтобы «обстряпать», как она бы сказала, такую потрясающую шутку, надеясь напугать его. Она отлично знала его спиритические склонности, и подумает, что, вполне возможно, он серьезно отнесется к белой фигуре, идущей к нему из ночи. Они часто вместе оказывались свидетелями необычайных материализаций, слышали голоса, которые будто бы раздавались из темных и неизвестных пределов духовного мира, и со своей стороны, если Хелен придет, Джек был вполне готов одурачить ее в ответ и заставить поверить, будто он убежден в реальности ее перевоплощения. Если она придет, это поможет скоротать ночные часы, которые всегда тянутся слишком долго.

Потом эти размышления остались позади, и снова ненависть и горечь жизни охватили и опутали его.

– О боже! Если бы я мог умереть! – сказал он.

Снова завыла невидимая собака, и Джек почувствовал сонливость, а вместе с ней оцепенение в конечностях. Он не стал анализировать это состояние, как и думать о том, психической или физической была его невыносимая усталость. И в этот момент он увидел высокую белую фигуру, мерцающую среди деревьев в конце сада. Он знал, что это должна быть Хелен, и попытался встать, изображая заинтересованность увиденным. Следует «хорошо сыграть», как сказала она, чтобы получилась шутка, стоящая ей золотых минут бала.

Фигура медленно пересекла лужайку и поднялась по ступеням террасы, где сидел Джек. Женщина накинула капюшон, поэтому лицо ее было скрыто. Руки тоже были скрыты в складках длинного белого плаща.

Джек наконец встал, все еще чувствуя сонливость, но намереваясь достойно исполнить свою роль в фарсе, который потребовал такой большой жертвы со стороны сестры.

– Кто ты? – сказал он голосом, который якобы задрожал. – Что ты?

Ему ответили очень ровным, спокойным тоном:

– Друг, которого ты так желал. Друг, который дополнит и завершит твою жизнь.

Джек вспомнил о своих неизбывных переживаниях.

– Полагаю, ты Смерть, – сказал он. – Определенно, наши жизни неполны без тебя. Я так рад тебе. Ты пришла, чтобы забрать меня? Как мило с твоей стороны! Ты что-то принесла… или я должен сам? Может быть, у тебя есть морфий, или стрихнин, или, на худой конец, бритва. Кроме того, ты пришла через ворота сада. Я называю их дружескими. Друг в саду. Ты пришла из города?

– Оттуда и из множества других мест, – последовал ответ.

Хелен определенно играет прекрасно, подумал он. Голос сестры выражал неумолимое спокойствие. И она стояла очень прямо, не дрожа и не шевелясь. Следовало подыгрывать так же совершенно, и Джек, все еще сонный, делал все, что было в его силах.

– Должно быть, ты много путешествуешь.

– Да, я путешествую по всему миру. Куда бы ни шел человек, я иду за ним и стираю его следы. Я иду ко льдам Южного полюса и туда, где Полярная звезда сияет в зените.

Это был довольно откровенный намек на то, что Хелен уже достаточно наигралась.

Но Джек еще ненадолго отложил разрушительный ход с букашкой. Ведь Хелен так чудесно вошла в роль.

– И ты всегда путешествуешь без горничной и багажа, – сказал он. – Конечно, тебе это не нужно. Как и мне не понадобится, когда я пойду с тобой.