— Ты не рассказывала мне ничего об этом! — удивляюсь я.

— Тебя не было четыре месяца, — возражает Аня. — Я просто не хотела тебя тревожить напрасно в важный для тебя период жизни. Не хотела добавлять проблем и переживаний. Я прошла курс лечения. И думала, что всё в порядке. Но позднее поняла, что забеременеть не получается. Теперь я бесплодна!

Аня всхлипывает и вытирает слёзы.

— Но я так хочу иметь детей! Ты бы только знал. И когда Марьяна хвасталась своим сыном, её слова звучали для меня, словно удар ножом в самое сердце!

— Успокойся, Ань… — глажу жену по плечу. — Давай мы вернёмся к этому разговору позднее? Я недоволен тем, что ты пыталась обмануть меня и умолчала обо всём.

— Обмануть? Нет-нет-нет, милый. Я просто хотела, чтобы ты спокойно занимался любимым делом. Хотела быть плечом, а не обузой. Мне так жаль! Надо было обратиться в хорошую клинику, но тогда мы были стеснены в средствах, а сейчас… — жена вытирает слёзы рукавом халата. — Сейчас, увы, деньги бессильны. Я никогда не смогу иметь детей. Никогда!



Истерика Ани кажется мне надуманной. Её лицо становится похожим на маску. Она выдаёт нужную эмоцию. Вопрос только в том, насколько искреннюю. Видимо, почувствовав мои сомнения, жена поднимается.

— Ты мне не веришь? — нервно восклицает она.

— Аня. Сядь, успокойся.

— Нет! Нет…

Жена удаляется торопливым шагом. Слышу, как она выдвигает ящики один за другим. Потом возвращается с кучей бумаг в руках.

— Вот выписки с диагнозом врача. Последнее обследование!

Я взвешиваю на ладони кипу бумаг.

— Длинная история болезни…

— Да, это данные за несколько лет! — жена отбирает у меня бумаги, тыкает пальцем в ровные строчки. — Посмотри! Вот! Читай… Я бесплодна. Это так ранит меня!

Лениво пролистываю пару первых листов. Я никогда не был силён в медицине. Для меня диагнозы и назначения врачей звучат, как проклятия шаманов на неизвестном языке.

— Вижу, что тебе это совсем неинтересно! — Аня отбирает у меня выписки и удаляется, громко хлопнув дверью.

Через секунду слышится её истеричные завывания на высокой ноте.

— Аня! — нажимаю на ручку двери спальни. Она не открывается. Стучу костяшками по двери. — Открой, чёрт побери! Проблемы не решаются побегом!

— Ты просто не хочешь их решать! — воет жена. — Не хочешь! И не любишь меня. Тебя на меня плевать! Я сгорю от этого. Сдохну от тоски, а ты пройдёшь мимо с равнодушным видом.

— Прекрати ныть! — грохочу кулаком по двери.

Жена замолкает.

— Аня, мы решим эту проблему.

— Ты не любишь меня…

Я не могу ответить ей ничего в ответ на это обвинение. Потому что оно справедливое. Да, не люблю. Да, не сойду с ума, если мы расстанемся. Но неужели все браки заключаются по любви? Брак — это штамп и обязательства, иногда преимущества и удобство. Не более того.

Я могу найти много слов, чтобы объяснить, что такое для меня брак. Впервые понимаю, что не включаю в это понятие слово «мы» и «семья». Ни разу не пытался. И наверное, настал тот момент, когда я должен проявить себя, как супруг. Ведь Аня была верной и примерной женой на протяжении нескольких лет.

— Аня. Успокойся. У нас будет семья. Полная семья. Ребёнок. Я найду способ…

Жена затихает. Спустя несколько секунд распахивает дверь и утыкается мокрым лицом в мою футболку на груди.

— Спасибо! Спасибо! — шепчет она. — Я люблю тебя… Теперь верю, что всё будет хорошо. Мы вместе.

— Да, мы справимся, — говорю как можно более уверенным тоном, но ощущение, как будто на зубах скрипит зола, а во рту привкус пепла.

* * *

Эту ночь я провожу с женой в одной постели. Анька начинает лезть с поцелуями и желанием большего, но я решительно отстраняю её от себя.

— Тебе нельзя сейчас, Ань. И лучше тебе побыть дома несколько дней.

Перехватываю её взгляд, полный недовольства.

— Это не обсуждается. Будешь сидеть дома и восстанавливать своё здоровье, если хочешь получить обратно свои права.

Аня сразу усмиряет свой нрав и становится шёлковой. Возражать не возникает желания. Она быстро засыпает. А я не могу уснуть.

В голове кружится столько мыслей, что мне становится тошно. Перед глазами лицо сына проносится. До мельчайших деталей. Улыбка, прищур, чуть вздёрнутый подбородок. Как у меня, когда упрямлюсь.

Я настаиваю на тесте ДНК. Но и без него знаю, что Максим — мой сын. Начинаю представлять, как бы мы жили с Марьяной. Вдвоём. Вернее, втроём. Строю воздушный замок, но он кажется нереальным и жутко фальшивым.

То и дело встаю. Выхожу на балкон и зябну на свежем воздухе. Спит ли Марьяна? Что, чёрт возьми, случилось сегодня? Срыв, отголоски былой страсти.

Ведь не утихло ничего. Стоило только немного пустить свежего кислорода, как пламя разгорелось с новой силой. Ярче, сильнее, злее. Обжигает так, словно кусает.

Верчу между пальцев телефон. Номер Марьяны я знаю. Узнал через знакомых. Уже очень поздно. Но вдруг она тоже не спит? Набираю её номер. Но потом что-то щёлкает внутри. Я торопливо сбрасываю звонок. Но телефон спустя мгновение оживает в моих ладонях звонкой трелью.

Марьяна сама перезванивает мне.

— Ты что-то хотел сказать мне? — с ходу спрашивает Марьяна. Голос усталый, но бодрый. Значит, она не спала. Думала ли обо мне?

— Откуда такая уверенность, что звоню именно я?

— Больше некому звонить мне в три часа ночи и предъявлять счёт по старым обидам, — в голосе Марьяны звучат укоряющие нотки.

— Но я тебя не разбудил, да?

— Нет. Не разбудил.

— Говоришь очень спокойно и не таясь. Твоего мужа нет рядом?

— О, мы будем говорить о моём муже? Могу сказать тебе то же самое — не слышу тайного шёпота. Твоей жены нет рядом? — с издёвкой спрашивает Марьяна.

— Спит. У неё хороший сон, несмотря на то, что попала в аварию.

— И мой муж тоже спит. У него прекрасный сон. Всегда. Несмотря ни на что! — в тон мне отвечает Марьяна.

— Ты злишься на меня?

— Слушай, Богдан. Ты не находишь, что для телефонных разговоров время чересчур позднее?

Я расхаживаю по балкону. Мне приятно слушать голос Марьяны. Даже на расстоянии и с привкусом горьких ноток. По губам скользит лёгкая улыбка.

— Раньше мы болтали до самого утра. Тайком. Шёпотом, чтобы твой отец не спалил, что ты его ослушиваешься… Помнишь?

Марьяна смеётся.

— Это было так давно. С кем-то другим, наверное. Не верится, что мы были такими. Безрассудно влюблёнными. Доверчивыми. И если это всё, о чём ты хотел мне напомнить, то я, пожалуй, попытаюсь уснуть.