– Ясно. Озадачила. Спасибо, – Лиза была лаконична. – Отбой?

– Отбой, – у уставшей Маши не было повода быть более разговорчивой.

Так что она отключилась, оставив Лизе целый букет информации к размышлению. Лужайкин! В реанимации! Насколько Лиза успела его узнать, этот тип умел находить приключения на свое здоровье, но в этот раз как-то слишком все совпало: вечернее нападение, их скандал, когда она его узнала, и его ночное поступление в больницу! Да еще в таком состоянии, что Лизе с визитом посоветовали не тянуть. Значит, действительно надо срочно ехать! Если только это не очередная попытка выманить ее из дома… С трудом верилось, что Мария может быть к этому причастна, но ведь ее тоже могли ввести в заблуждение.

Уже привычно накинув на себя халат, Лиза пошлепала босыми ногами в ванную, чтобы окончательно взбодриться при помощи нескольких пригоршней холодной воды. И – не зря халат натягивала! – едва не натолкнулась там на бреющегося Ярослава.

– Доброе утро! – заметил он ее отражение в зеркале. – Ты чего в такую рань? Вроде попозже собиралась ехать.

– Собиралась. Да подняли звонком, – Лиза ввела его в курс дела.

– Вот это да! – отложив в сторону бритву, Ярослав развернулся к Лизе. – Это что получается? Либо он наехал на тех, кто его так подставил, не предупредив, что жертвой будешь именно ты. За что и поплатился. Либо его подельники увидели, что ты его узнала, и сами попытались от него избавиться, предвидя, что ты его сумеешь отыскать и захочешь побеседовать. Так что непременно надо это сделать, и как можно скорее! Сейчас, только Борьку разбужу, чтобы он тебя проводил.

– Борьку… Ты что, еще и ночевать у нас оставил это чудовище?

– У тебя в гостиной целых два кресла-кровати.

– Я в курсе. Но, Ярик! Я ведь уже говорила тебе, что терпеть его не могу!

– Лиз… Я тебе тоже не раз уже говорил, что терпеть не могу, когда меня называют этой собачьей кличкой. Меня зовут Ярослав! Неужели так трудно произнести несколько лишних букв? А что до Борьки, то не время сейчас привередничать. Он может нам реально помочь! Вот, уже сейчас его помощь требуется! И не останься он здесь, пришлось бы срочно его вызывать! Я ведь не могу позволить себе опоздание на работу, а одну тебя нельзя отпускать.

– Ладно, твоя взяла, – сдалась Лиза. – Иди, буди этого пирата, чтобы собирался быстрей.

– Пират уже разбудился, – доложил Смоляков, появляясь на пороге комнаты и потягиваясь, как кот. – Если уступите мне санузел минут на пять, то уже минут через семь буду готов к труду и обороне. Куда путь держим?

Ярослав ввел его в курс дела, пока он плескался в ванной, а Лиза одевалась у себя в комнате. И, охваченные общей тревогой, вскоре Лиза со Смоляковым уже выходили из подъезда. После напутствия Ярослава:

– Будьте осторожны. Не знаю как, но это снова может оказаться уловка наподобие вчерашней.

– Не бойся, даже если так, то со мной Лизок не пропадет! – самодовольно заверил Смоляков, вызвав у Лизы желание залепить ему оплеуху.

Но она сумела подавить в себе этот порыв и вообще скрыть вспыхнувшее раздражение. Лишь, отказавшись взять Смолякова под руку, припустила по двору так, что ему, более массивному и медлительному, пришлось ее догонять, чтобы проводить не на остановку, а к своей припаркованной машине.

Оставив Смолякова на лавочке перед приемным покоем, Лиза заскочила к себе в отделение переодеться в медицинский халат, а потом спустилась на этаж, в реанимацию.

Почти сразу у дверей натолкнулась на куда-то спешащего дежурного реаниматолога, поздоровалась. И сочла нужным пояснить:

– Меня тут вызвали…

– Знаю, – кивнул врач. – С ним тут полиция уже успела побеседовать, сразу приехали, еще ночью, учитывая его состояние. А потом он, уже от нас, упорно стал требовать, чтобы ему позвали тебя. Он в маленькой палате, на седьмой койке. Иди, если еще успеешь застать его в сознании.

– Что, совсем плох?

– Ножевое. В поджелудку, которую он и без того убивал всем своим образом жизни. Так что… панкреонекроз, перитонит… шансов крайне мало.

– Да уж… – Лизе не надо было объяснять, что это такое, когда агрессивный сок из поджелудочной железы разливается по брюшной полости, а сама она перестает выполнять свои функции.

Но все же Лужайкин еще жив, в то время как тот, кто нанес ему удар, наверняка рассчитывал сразу с ним покончить, целясь в правый бок, в печень! Только, в отличие от Лизы, убийца не читал лужайкинских заключений УЗИ, а потому не знал, что Лужайкин является одним из тех редких исключений, у кого органы зеркально смещены, поэтому печень, вопреки всем законам анатомии, находится слева.

Оказавшись в маленькой палате для особо тяжелых, Лиза с первого взгляда смогла оценить, что Лужайкин практически уже не жилец. Серое лицо, заострившиеся черты – эти признаки были ей печально знакомы. Как и стеклянный, тусклый, «вылинявший» взгляд.

Встретив его, Лиза сразу подумала, что напрасно сюда приехала, что опоздала. Но, видимо, Лужайкин действительно ее ждал! Потому что сумел увидеть ее этим своим обращенным в никуда взглядом и даже узнать. Прошептал тихо и хрипло:

– Лиза…

– Что, Лужайкин? – она подалась к нему. Попыталась поддержать: – Не падай духом! Поговорим после того, как к нам в отделение переведешься.

– Нет… Лиза… остерегайся… Неверова… – выдохнул он.

– Что?! – расслышала-то она все ясно, но только ушам своим не поверила. Может ли такое быть, чтобы Лужайкин позвал ее сюда, дабы предупредить о Ярославе?! О котором ему, в общем-то, неоткуда было узнать, если только эти двое не сталкивались по каким-то своим делам у нее за спиной… – Лужайкин, ты о ком сейчас говоришь?!

Но вместо Лужайкина ей в ответ пронзительно запищал подключенный к нему монитор.

Не желая мешать сбежавшимся на сигнал девчонкам, Лиза вышла из палаты в коридор, откуда прислушивалась – а ну как сейчас все-таки реанимируют пациента?! Хоть на день, хоть на час! Ей нужно, просто необходимо было задать ему хотя бы еще один вопрос! Но деловитая суета затихла, а потом из палаты появился экстренно вызванный туда врач и доложил Лизе:

– Все. Можешь больше не заходить. Успел он тебе сказать, что хотел?

– Не совсем, – мрачно ответила Лиза, думая о том, что, наверное, лучше бы не сказал ничего, чем выдал это туманное предупреждение о близком ей человеке. Да и о нем ли? А может, об Устинье Павловне что-то знал?! В каком падеже он эту фамилию произнес?! Без акцентов и выражения, монотонным голосом умирающего?

– Ну как, Лизок? – Едва увидев, как она выходит из дверей приемного, Смоляков поднялся со скамейки ей навстречу. Рассмотрел ее и тут же спросил: – Что случилось? На тебе лица нет!

– Он умер, – ответила Лиза. – А это зрелище всегда удручает.

– А смог сообщить, зачем звал-то?

– Ничего конкретного, – Лиза вздохнула. С четким ощущением, что свою фразу Лужайкин произнес не до конца. Так как он собирался ее завершить? Теперь не узнаешь! Но если он Ярика собирался в чем-то обвинить… нет, ну это же бред! И кому-кому, а Смолякову Лиза точно не станет об этом говорить! Да и самому Ярославу тоже, наверное, не стоит сообщать этих последних слов, произнесенных умершим, только уже по другой причине.