– Кажется, тебя нужно поздравить… – начал Чарли. Пол озадаченно глядел на него, словно ничего не понимая, и вдруг весь залился краской.

– Ах да… сын… наследник и все такое… Ну знаешь, все мы заложники судьбы, как говорят…

Пол пригласил его в большую голую старомодную комнату с развевающимися шторами лилового цвета.

– Посиди здесь немного. Пойду посмотрю, что там затевает Эвелин.

Указав гостю на набитую конским волосом софу, он прошел через раздвижные двери в заднюю комнату и тут же вышел назад, тщательно прикрывая за собой обе створки.

– Ну вот, все просто великолепно! Эвелин сказала, что ты остаешься с нами на ужин. Она сообщила, что ты только что вернулся из ратных мест. Ну, как там дела? Я бы ни за что никуда не поехал, ни за какие деньги. В Нью-Йорке жизнь бьет ключом, только нельзя давать слабинку… Пойдем покажу, где ты сможешь привести себя в порядок. Эвелин пригласила к ужину кучу народа. Придется сбегать к мяснику… Кстати, не хочешь ли помыться?

В ванной комнате было душно от пара, разило душистыми экстрактами – по-видимому, кто-то здесь только что тоже приводил себя в порядок. Над его головой на веревках были развешаны пеленки и распашонки. Красный мешок для душа висел в углу, а на нем – кружевное желтое нижнее белье. От всей этой обстановки Чарли вдруг стало смешно. Вымыв и вытерев руки, он понюхал их. В ноздри ударил тонкий, словно духи, запах мыла.

Выйдя из ванной, он увидел миссис Джонсон. Она стояла, прижимаясь спиной к белой мраморной доске камина, с французским романом в желтой обложке в руке. На ней был длинный кружевной пеньюар с пышными рукавами, на носу – очки в черепаховой оправе. Сняв очки, она засунула их в книгу, протянула ему руку.

– Как я рада, что вы приняли, Я пока не часто выхожу из дома, поэтому никого, по сути дела, и не вижу, только если кто сам навещает меня. Как приятно снова видеть людей, приехавших издалека, из-за океана…

Она засмеялась. Он сразу вспомнил ее смех там, на пароходе. Ему вдруг захотелось ее поцеловать, и он от неловкости, будто она может прочитать его мысли, вынул и зажег сигарету.

– Не могли бы вы не курить? Не знаю почему, но после рождения ребенка я не переношу запаха табака, поэтому никому здесь не разрешаю курить. Ну не злодейка ли я?

Чарли, вспыхнув, бросил сигарету в камин. Принялся ходить взад и вперед по высокой, узкой, словно пенал, комнате.

– Может, лучше сядем? – спросила она с неторопливой дразнящей улыбкой. – Что вы собираетесь делать в Нью-Йорке?

– Нашел работу. У меня есть кое-какие планы… Кстати, как ваш ребенок? Хотелось бы на него взглянуть…

– Непременно, как только он проснется, я покажу его вам. Можете стать ему дядей. Ну, теперь мне пора заняться ужином. Странно, не правда ли? Все мы сейчас в Нью-Йорке!..

– Думаю, этот город – крепкий орешек, сразу не раскусишь.

Она вышла через створки раздвинутых дверей в заднюю комнату, и вскоре оттуда до него донесся запах шипящего на сковороде масла. Он чуть было снова не закурил сигарету, да вовремя спохватился. Он бродил по комнате, разглядывая старинную мебель, вазу с тремя белыми лилиями, полки, уставленные французскими книгами. Через несколько минут мимо него быстро прошел Пол все с той же красной физиономией, весь в поту, с несколькими пакетами с провизией. На ходу сказал, что сейчас приготовит им что-нибудь выпить.

Чарли, опустившись на диван, с удовольствием вытянул ноги. В комнате с высоким потолком было тихо-тихо. Он чувствовал себя еще более уютно от легкого шарканья ног четы Джонсонов за створчатыми дверьми, приглушенного стука и позвякивания кухонной утварью, чисто Французского аромата приготовляемых к ужину блюд. Вскоре вернулся Пол. В руках он держал большой поднос с горой тарелок и батареей стаканов, среди которых приютилась большая оплетенная бутыль вина.

– Прости, но у меня не оказалось под рукой ничего для коктейля, – извинился он. – Мне допоздна не удавалось вырваться из конторы. И теперь у нас вот только это итальянское вино. Ну да ладно, обойдемся… Сейчас у меня голова забита другим. Для чего ты приехал в город? Ищешь работу?

– Один парень сделал мне деловое предложение. Джо Эскью, ты его, наверное, помнишь? Там, на пароходе. Замечательный парень, верно? Но вся загвоздка в том, что этот идиот умудрился слечь с гриппом, и в результате я оказался в подвешенном состоянии, покуда он не явится сюда.

– Здесь, конечно, не все так гладко, как я надеялся. Мой старик устроил меня в контору брокера, занимающегося зерновым бизнесом в Джерси-Сити… Ну, чтобы немного переждать. Но, черт подери, я вовсе не намерен всю жизнь протирать свои штаны за письменным столом. Я, конечно, ни за что не согласился бы, не появись на свет это маленькое существо.

– Ну а у нас есть кое-что на примете, весьма стоящее, если только нам удастся раздобыть деньжат на наш проект.

Эвелин принесла миску с салатом. Пол хотел было продолжить разговор, рассказать ему поподробнее об этом своем зерновом бизнесе, но замолчал, ожидая, что скажет жена.

– Как странно, – сказала она. – После войны мы в Нью-Йорке… Кажется, никто не желает держаться подальше от него.

Из задней комнаты до них донесся визгливый плач младенца.

– Это его заявка на обед, – сказал Пол.

– Если вы на самом деле хотите посмотреть на него, – сказала Эвелин, – то пойдемте сейчас, хотя мне кажется, это довольно скучное занятие – смотреть на чужих детишек.

– Я готов, – ответил Чарли. – У меня ведь своих нет, не на кого любоваться.

– Почему вы настолько в этом уверены? – спросила Эвелин все с той же неторопливой дразнящей улыбкой.

Они окружили розовую детскую кроватку, держа в руках стаканы с вином. Чарли смотрел сверху вниз на это розовое беззубое, младенческое личико, наблюдал, как человечек шевелил своими маленькими пухлыми ручками, будто пытаясь поймать воздух.

– Нужно признать, что он похож на папочку.

– Это маленькое дорогое мне существо, скорее, похоже на наших предков по Дарвину, – холодно сказала Эвелин. – Когда я впервые увидала его, то расплакалась. Плакала долго-долго. Ах, остается только надеяться, что у него будет нормальный подбородок.

Чарли помимо своей воли поймал себя на том, то разглядывает подбородок Пола, который, нужно признать, тоже не был особо выдающимся.

– Веселый маленький негодяй! – заявил отец.

Эвелин из кладовки рядом с ванной комнатой принесла ребенку бутылочку с молоком, и они все вместе вышли в другую комнату.

– Ваша семейная обстановка вызывает у меня зависть, – сказал Чарли, почувствовав на себе взгляд Эвелин Джонсон.

Она только пожала плечами.

– Вы оба с ребенком хорошо устроились, живете в своей квартире, можете позволить себе стаканчик вина, и все такое… Все это заставляет меня чувствовать, что война на самом деле закончилась… Теперь мне остается только поднапрячься и начать работать.