Когда Ри вернулась домой уже стемнело. Хозяйка квартиры гостила у дочери, поэтому кухня была полностью в ее распоряжении. Она заварила кружку горячего чая и отрешенно посмотрела на подсушенный кусочек хлеба с сыром – аппетит оставил ее тогда же в августе, и порой приходилось насильно заставлять себя поесть. К сожалению, сегодня даже через силу она не сможет проглотить не кусочка. Ее не пугало даже то, что вещи стали слишком свободны и скоро начнут спадать с нее. Пользуясь бесценными минутами одиночества, Марина включила любимую частоту и присела на подоконник, невидящим взглядом смотря в окно на единственный фонарь.

– С вами по-прежнему я, Ольга Ибис, и наша еженедельная программа “Слова любви”. Дозванивайтесь в наш эфир и передавайте приветы своим любимым и близким, тем кто рядом и тем, кто далеко. А тем временем у нас на линии наш постоянный слушатель и собеседник Алекс. Алекс, добрый вечер. Рада тебя сегодня слышать, как у тебя дела?

– Добрый вечер, Ольга. Жаль, но все по-старому. – Ри дернулась. Несколько капель кипятка упали на тонкие пальцы, но она даже не заметила этого. Родной и любимый голос, хрипловатый, немного грустный. Как долго она его не слышала! Ей было все равно, что он говорит, пока она могла впитывать эти бархатные нотки, которые ощущались сейчас изысканной лаской.

– Я, да и все наши радиослушатели, искренне надеемся, что скоро все наладится. Ты готов передать послание своей даме сердца?

– Всегда готов.

– Ну что ж, тогда я и весь коллектив нашего радио желает тебе успехов. Пусть сегодня она тебя услышит.

– Лисенок… – Алекс запнулся, словно не находя слов. Даже спустя столько времени, она чувствовала, что он нервничает, и эта мысль заставляла ее сердце учащенно биться. – Я облажался, я знаю. Я должен был сказать тебе правду, несмотря ни на что. И, если честно, надеялся после возвращения домой все тебе рассказать. Мне жаль, что ты узнала об этом не от меня. Каждый день мне приходится жить с грузом того, что по моей вине тебе было больно. Я не виню тебя, что ты вычеркнула меня из своей жизни. Не прошу тебя вернуться. Просто позволь мне все объяснить, позволь рассказать тебе правду правильно, как и следовало раньше. Если ты согласна меня выслушать, то каждый день я жду тебя на нашем месте с шести вечера и до полуночи. Пожалуйста, приезжай.

Столько боли и тоски было в его голосе, что у Марины навернулись слезы на глаза. Его страдания она до сих пор ощущала как свои. В эту минуту она не думала о том, что ей самой пришлось пережить за эти месяцы. Все, что ей сейчас хотелось, это обнять Алекса, чтобы не слышать эту грусть.

– Милая Марина, – радиоведущая чуть помолчала, прежде чем нарушить печальную тишину эфира. – Я не знаю, чем ваш парень так провинился – это ваша личная жизнь. Но возможно вам действительно стоит поговорить. Ему не все равно. Иначе он не звонил бы на радио в надежде, что вы его услышите. Поэтому для вас, и для всех наших радиослушателей, сейчас прозвучит невероятная лирическая о любви и прощении. Оставайтесь с нами!

Музыка была настолько нежная, что у Ри пробежали мурашки по коже. Хотя может все дело в словах Алекса, но она впервые за три месяца не знала, что делать. Он казался таким расстроенным и печальным. Разве он стал бы так себя вести, если бы ему было все равно? Может им действительно стоило поговорить? В тот вечер эмоции взяли вверх, ей хотелось хлопнуть дверью, сбежать, спрятаться от этой боли. Уже позднее Ри пряталась за своим решением, как за броней, и не воспринимала никакие доводы друзей. Марина думала, что еще не приняла решение, но руки ее сами потянулись к куртке. Пусть это неправильно, пусть потом будет больно – сейчас ей нужно его увидеть. Всю дорогу в такси она всячески гнала от себя любые сомнения. И вообще старалась ни о чем не думать. Просто от предвкушения скорой встречи в животе безумно бились бабочки

Набережная была пустынна. Ноябрь не располагал к вечерним прогулкам, тем более в такую холодную и дождливую погоду. Силуэт Алекса она разглядела издалека. Он стоял спиной к аллее, задумчиво смотря на гладь реки. Когда-то это было их любимое место, почему-то Ри всегда успокаивало созерцание глади воды. К сожалению, сегодня это ей не поможет – каждая клеточка ее тела была напряжена. Она бесшумно подошла к парню и, помолчав пару секунд, тихо спросила:

– Откуда ты знаешь, что я слушаю это радио?

– А я и не знаю. Я звоню на все радиостанции. Думаю, что мой номер уже выучили наизусть. – Алекс медленно повернулся к ней и грустно улыбнулся. Марина вздрогнула, увидев, насколько он осунулся с того момента, когда они виделись в последний раз.

– Я могла вообще не слушать радио. Что бы ты тогда стал делать?

– Развесил бы билборды перед твоей работой. Ну еще перед университетом и домом.

– Если ты уверен, что знаешь где я живу, то почему не приехал сразу ко мне домой?

– Потому что это было бы неправильно. Ты ушла, потому что не хотела меня видеть. И вломиться к тебе это значит оказать давление, а я всегда уважал твои решения.

Марина пожала плечами, и не в силах вынести его напряженный взгляд начала рассматривать свои отросшие ногти. Она не ожидала, что он настолько страдал. Ведь после их разрыва Алекс остался в Испании и продолжил отрываться в клубах. Его внешний вид никак не соответствовал ее ожиданиям.

– Лисенок… – Он нервно сглотнул и протянул руку к ее щеке, но так и не посмел прикоснулся, словно запрещая. – Я очень виноват перед тобой. Знаю, что должен был рассказать тебе правду раньше, но был связан контрактом. У меня действительно есть диплом архитектора, но я ни дня ни работал по профессии. С детства меня тянуло к музыке. С пятнадцати лет я сочинял разные мелодии, иногда песни для друзей. А потом начал заниматься этим серьезно. В двадцать лет заключил первый контракт. Когда ты молод, неопытен и талантлив его условия могут оказаться кабальным. Так случилось и со мной. Один из пунктов было соглашение о неразглашении – кто скрывается под маской знали только Макс и Тамара. Я не имел права никому рассказать об этом. За нарушение контракта мне пришлось бы не только выплатить огромную неустойку, но и потерять права на все произведения, которые я написал за это