Этот репертуар Павлу был известен. Чем ленивее человек, тем больше его труд напоминает подвиг.

– Подружка-то есть?

– В каком смысле?

– В прямом.

– Сколько угодно! Хочешь, тебе организую? Одну, две, три?.. Качество гарантирую.

– Не понял. Ты сисадмин или сутенер?

– Одно другому не мешает. Вон моя блондинка в желтом купальнике.

Все девчонки из этой юной компании были в мини-купальниках, цвет которых можно было определить, лишь подойдя вплотную. Настолько мало материи на них ушло. В желтом вроде только одна, тонкая, как апрельская сосулька. Коротко постриженные черные волосы, приятная смешливая мордашка с голубоватыми глазами, стройные ножки с ровным загаром. Даже на пляже у нее были ярко накрашены губы. Одним словом, типичная представительница поколения пепси.

Павел изо всех сил пытался отыскать на ее голове хотя бы одну прядь светлых волос.

Тщетно.

– Она по содержанию блондинка, а не по форме, – подсказал Антон.

– Понятно. Жениться не собираешься?

– Нет, спасибо! – без раздумий отреагировал парень. – На фиг надо! Принцессы в каждой подворотне пиво хлещут, а нормальных пацанов вроде меня – раз-два и обчелся. – Он замотал башкой так энергично, будто отгонял бешеных пчел. – Женщины как компьютеры – подождешь еще полгодика и поимеешь в два раза круче. К тому же у меня давний корешок есть – Базылев…

Новиков вскинул на мальчишку беспокойный взгляд: неужто тут голубизна?!

– Знаешь, как он отзывается о своей теще?

Фух, пронесло. Павел пожал плечами. Откуда ему было знать о перлах какого-то Базылева?

– Дескать, моя теща самую малость смахивает на графа Дракулу, только клыки побольше, глаза позлее и шерсть из ушей торчит, – с улыбкой поведал Антоха, посмотрел вслед красотке, энергично вихляющей задом, и философски заметил: – Да и вообще, Паша, рановато мне обручальное кольцо в нос вдевать.

Тот искоса взглянул на ту же задницу и поймал себя на мысли о том, что его собственные соображения относительно мужской свободы мало чем отличаются от убеждений Антона.

Одна из юных парочек тем временем отделилась от компании, встала неподалеку и принялась выяснять отношения.

– По-моему, наши чувства начинают остывать, – возмущалась особа в белом купальнике, обиженно надувая губки.

– Ты права, – согласился ее дружок. – Как насчет немедленного секса?

– Дурак!..

Обычная светская болтовня о высоком.

– Ладно, с бабами разбирайся сам, – заявил Новиков и прилег на песочек. – Ну а что ты собираешься делать дальше?

Антон удивленно замер с банкой, поднесенной к губам.

– Собирались с парнями в клуб смотаться. А что?

– Я в глобальном смысле: в следующем году, в ближайшей пятилетке.

– Это сложный вопрос. – Парень воткнул пустую банку в песок. – Вообще-то я намереваюсь заработать кучу денег и свалить в свободную страну с мягким субтропическим климатом.

Новиков тоже допил пиво и осведомился:

– А не боишься расшибить лоб из-за амбиций?

Его молодой собеседник надменно оскалился:

– Амбиций? Как бы объяснить попроще?..

– Попробуй. А я уж напрягусь и постараюсь понять.

– Паша, дело в том, что твое поколение неверно толкует многие элементарные понятия.

– Мое поколение?! Да ты младше меня всего лет на десять!

– Десять лет – это целая пропасть и достаточный срок для формирования колоссальной разницы во взглядах, – снисходительно заметил юный гений. – Взять хотя бы такой пример. Вы считаете слово «амбициозный» негативным и ругательным, а мы воспринимаем его вполне позитивно. Да и не только в языке дело. Тут и психология, и менталитет, и быстротечность трансформации нашего общества.

– Ты такой умный и начитанный, что мне хочется засветить тебе в ухо.

Антон смутился, но Павел хлопнул его по плечу и спросил:

– А сюда-то ты как попал? Родители путевку купили?

– Почему родители? Мы с парнями сами накопили. Все работаем, учимся. В общем, вполне самостоятельные люди.

Это меняло дело. Подполковник впервые посмотрел на молодую компанию, отдыхавшую рядом, не с презрением, а с некоторой долей уважения.

– Пива еще хочешь? – запросто предложил Антон.

– Нет, спасибо. У меня сегодня свидание с дамой.

– Ну, тогда удачи. – Новый знакомец подмигнул Павлу и поднялся.

– И тебе не хворать.

Позже они виделись на пляже еще дважды.

Потом отпуск закончился. Подполковник Новиков собрал вещички и вернулся в Москву.

К Павлу давно привязалась привычка просыпаться ночью через каждые два часа. В мирной жизни это раздражало его. Внезапно очнувшись от крепкого сна, забыться опять было трудно. Он лежал, ворочался, гнал прочь тяжелые мысли о неизбежности смерти.

Зато в горячих точках внутренний будильник не раз спасал Новикова. Собственно, там эта привычка у него и появилась.

За исключением выполнения особо секретных миссий, его группа перемещалась по территории неприятеля в светлое время. Часиков в девять вечера спецназовцы обычно выбирали место для ночлега, разбивали лагерь, ужинали и около десяти отбивались.

Таким образом, первая смена дозоров всегда происходила в полночь, вторая – в два, третья – в четыре часа. Если предстояло топать дальше, то поднималась вся группа. Если, исходя из поставленной задачи, бойцы торчали на месте, то дозор менялся еще разок. Остальные спали до шести.

Павел открыл глаза в первый раз за ночь и несколько секунд вспоминал, где находится. Потом он посмотрел на большие зеленоватые цифры часов – двенадцать. Самый сон.

Новиков перевернулся на другой бок, расслабился и снова заснул. Он думал, что ровно на два часа, но ошибся.

Под утро Павел резко крутанулся в кровати, свалился с нее и звонко тюкнулся затылком об пол. Он разлепил глаза и с минуту таращился в фиолетовую темноту взглядом сумасшедшей антилопы. Мол, где это я и сколько вчера выпил? В голове его по инерции метался вопрос: удалось ли группе выстоять в неравном противостоянии с бандой ИГИЛ?

– Фух! – Павел окончательно возвратился в реальный мир, сел, закинул на постель одеяло, сползшее вместе с ним, вытер со лба холодный пот.

Он был дома, в своей скромной квартирке на окраине Москвы. За окном занимался рассвет, часы показывали четыре утра.

Вчера в его квартире собралась вся группа. Бойцы отмечали присвоение очередных званий. Голова после выпитой водки была тяжелой, во рту пересохло.