Алексис насупилась, стиснув челюсть.

— Не понимаю, чего он вечно к тебе придирается. Ты ведь уже сотню раз загладил свою вину.

Ноа выехал на трассу.

— Все сложно.

Праведный гнев Алексис сменился желчной усмешкой.

— Вчера ко мне заявилась сестра, о которой я даже не догадывалась, и попросила пожертвовать почку для моего давно пропавшего отца. Думаю, я способна переварить сложности.

Ноа оторвал ладонь от руля и потер напряженные плечи.

— Он обещал отцу за нами присматривать. И, когда мы были маленькими, а мама пыталась смириться с потерей, он нам очень помог. Но теперь, кажется, он злится из-за того, что мы больше в нем не нуждаемся. — Он раздраженно выдохнул. — Иногда я даже думаю, его бесит, что я больше не тот бунтарь. Будто ему больше нечем заняться, кроме как устраивать мне взбучки.

— Вряд ли твой отец хотел, чтобы Марш отрывался на тебе до конца жизни.

Столь точное и проницательное замечание в духе Алексис подействовало на Ноа, как удар под дых. Он так вцепился в руль, что побелели костяшки пальцев.

— Меня больше беспокоит мама.

Алексис напряглась.

— Он и ей грубит?

— Нет, — спешно ответил Ноа, и она немного расслабилась. — Поверь, я бы не стал подобного терпеть. Просто мне кажется, именно из-за него она так и не начала жизнь с чистого листа.

— Думаешь, они больше, чем друзья?

— Думаю, что бы их ни связывало, их отношения вредят им обоим.

— Сложно оценить чьи-то отношения со стороны.

Ее слова вызвали волну стыда — ему ли это не знать. Он уже несколько месяцев боролся со всеми, кто пытался рассудить их с Алексис отношения.

Тихий перезвон сообщения спас его от ответа. Алексис выудила телефон из сумки и уставилась на экран дольше необходимого.

— В чем дело?

— Это Кэнди.

— Откуда у нее твой номер?

Алексис принялась массировать висок.

— Я дала ей визитку до того, как узнала… зачем она пришла.

— Чего она хочет?

— Ей нужно вернуться в Хантсвилл завтра вечером. Она спрашивает, смогу ли я встретиться с ней в отеле.

— Уже завтра? — в вопросе прозвучало больше негодования, чем хотелось бы.

Алексис ответила очередным беспомощным пожатием плеч.

— Разве я могу отказаться?

— Запросто. — Ноа ослабил хватку на руле, чтобы не порвались сухожилия. — Просто напиши «нет».

— Ноа, она в отчаянии. Разве я могу стоять в стороне и молча наблюдать, как умирает ее отец, если у меня есть возможность его спасти?

Ноа провел рукой по волосам. Алексис подозрительно на него уставилась.

— В чем дело?

— Просто мне нестерпимо смотреть на то, как ты переживаешь о других больше, чем о себе.

— Тут вопрос жизни и смерти.

— Именно! И, кажется, ты забываешь, что не только его жизнь в опасности.

— Донорство почек — безопасная операция. Их проводят постоянно.

Ноа хотел возразить, но сдержался. Она и так тащила на плечах чрезмерный груз забот, он не желал усугублять ситуацию. Вместо этого он положил руку на ее напряженную ладонь и слегка сжал.

— Чем я могу помочь?

Облегчение, отразившееся на ее лице, было почти физически ощутимо.

— Сходишь со мной на встречу?

— Разумеется.

Алексис включила радио и настроила на их любимую станцию. Оставшийся путь они проделали в молчании. Музыка говорила то, чего не мог сказать Ноа.

Когда они вернулись к Алексис, Пирожка нигде не было видно. Ноа положил на столешницу пакет с остатками ужина, которые завернула им с собой мама. Взгляд зацепился за странный красный ремешок на столе.

— Что это такое? — Он опасливо взял предмет кончиками пальцев и приподнял.

— Кошачья шлейка.

— Кошачья?

— Ветеринар сказал, что Пирожку нужно больше гулять. Но не хочу больше выпускать его одного, потому купила эту штуку.

— Собираешься выгуливать Пирожка?

— Думаю, ему понравится, — сказала Алексис с такой наивной непосредственностью, с какой дети клянутся, что в рождественскую ночь слышали топот копыт по крыше. Бедняжка даже не догадывалась, с каким монстром живет. Знала бы она, сколько дохлых существ притащил котяра к ногам Ноа за прошедший год… Впрочем, Ноа сам старательно скрывал от нее этот факт, спешно избавляясь от улик. Как те родители, которые подкладывают подарки под елку и рисуют на полу снежные следы Санты.

— Уже пыталась натянуть на него эту штуковину?

— Еще нет, сперва надо разобраться, что к чему. Не желаешь помочь?

Ноа недоверчиво оглядел хитроумное приспособление. Непонятно, что и куда нужно надевать, только в одном сомневаться не приходилось — если в дело замешан Пирожок, ничего хорошего не жди.

— Пирожок, кыс-кыс-кыс, — почти пропела Алексис.

Из-за спины Ноа раздался дикий рев, отчего волосы на загривке встали дыбом. Он нервно сглотнул и медленно обернулся. Пирожок стоял всего в паре шагов от него.

— А вот и он, — хрипло проговорил Ноа.

Лекса прошла мимо и взяла на руки монстра, который злобно глядел на Ноа своими глазами-щелочками.

— Давай я его подержу, а ты наденешь шлейку? — предложила Лекса, вставая у стола.

Ужасная затея. Тем не менее Ноа не хотел подводить подругу, поэтому взял шлейку и медленно подошел к красавице и чудовищу.

Из груди Пирожка раздавался низкий рык, отдаленно похожий на мурлыканье.

— Мне кажется, сперва надо обернуть самую длинную штуку вокруг туловища и застегнуть на животе, — неуверенно проговорила Алексис, вертя кота в руках.

Ноа нервно сглотнул и приблизился. Во взгляде Пирожка мелькнул стальной блеск — обещание скорой и мучительной смерти. Ноа осторожно положил шлейку на пушистую спину…

Ничего не произошло.

Алексис приподняла вялую тушку, чтобы Ноа мог застегнуть ремешок на животе. Внезапно мурлыканье прекратилось, и Ноа испуганно замер. Всем известно, что кошачий живот — минное поле. А у этого кота так и вовсе одна сплошная мина. Ноа однажды наступил на нее и усвоил урок на всю жизнь.

— Все нормально, — успокоила его Алексис. — Застегивай поплотнее.

Ноа невольно задрожал, прежде чем потянуться за двумя концами шлейки под густой шерстью кота. Задержав дыхание, осторожно застегнул ремешок.

Пирожок даже не шелохнулся.