Марш вновь приложился к бутылке.

— На днях я заключил контракт с новым клиентом.

— С кем-то знаменитым? — Он упивался тем фактом, что Ноа работает со звездами.

— Скорее всего, вы его не знаете. Он молодой исполнитель кантри.

— Хорошо зарабатывает?

— Достаточно.

— Ты встречался с моим финансистом?

Ноа поморщился. Они с Маршем вечно спорили из-за денег. Он уже не знал, как еще объяснить старику, что не намерен обращаться к его финансисту. Ноа предпочитал собственные инвестиции, которые не будут обогащать нефтедобывающие компании. Он как-то попытался рассказать Маршу о растущей индустрии социально ответственных вкладов, однако тот лишь нахмурился, назвал это чепухой либерастов и заявил, что он спускает деньги на ветер.

— Я немного преуспел, — только и сказал Ноа, не вдаваясь в подробности.

Вздорный подросток, все еще живущий внутри, хотел ткнуть Маршу в лицо квитанции с его недавним заработком. Или извещение о полном погашении ипотеки за мамин дом. Или кредитку с нулевым долгом за обучение Зоуи, которая на следующий год выпустится из университета с докторской степенью.

Однако самого факта было достаточно. Ноа не нуждался в одобрении Марша — только мамы и сестры. И еще Лексы.

Он оглянулся на стеклянную дверь, ведущую в кухню, где подруга и мама с улыбками рассматривали книгу на столе — вероятно, альбом с детскими снимками Ноа, сделанными до смерти отца. После они фотографировались редко.

Ноа еще немного постоял и, допив пиво, сказал:

— Посмотрю, не нужна ли им помощь.

Внезапно дверь в дом отъехала, на пороге появились мама и Зоуи с одинаково потрясенными лицами.

— Она рассказала нам о донорстве, — сказала мама.

— И как все вообще происходит? — спросила Зоуи чуть позже, когда они сидели за обеденным столом. Она проглотила сразу половину фаршированного гриба. — Донорство, я имею в виду.

Алексис, сидящая справа от Ноа, отпила вина из бокала, прежде чем ответить.

— Я пока только изучаю эту тему. Похоже, доноры проходят два этапа осмотра. На первом берут анализы, чтобы проверить совместимость донора с реципиентом. Если они подходят, то нужно сдать дополнительные анализы и пройти некоторых врачей, проверить здоровье.

— Сколько времени это занимает? — спросила мама.

— Обычно около шести месяцев. Но Эллиотт столько не продержится, ему нужна почка к концу года.

— Боже! — выдохнула мама. — Как скоро!

— Два других донора уже сорвались.

— Так что если ты не подойдешь, то… — Зоуи не договорила, и концовка зависла в воздухе.

Алексис бросила взгляд на Ноа.

— Не знаю, что будет.

У Ноа заныло в груди от тона ее голоса — конечно, она знала. Скорее всего, Эллиотт умрет. И, черт, Ноа прекрасно понимал, насколько эта мысль давит на Алексис. Если она не подойдет, то воспримет это как личное поражение. Ноа хотел успокаивающе погладить ее по плечу, но воздержался — за ними пристально наблюдал Марш.

— Должно быть, ты в шоке, — покачала головой мама. — Такая новость, как снег на голову, да еще после всего произошедшего в прошлом году.

Марш что-то пробурчал, и Ноа бросил на него предупреждающий взгляд, который тот живо вернул, невозмутимо отрезая кусок стейка.

— Так что ты собираешься делать? — спросила Зоуи.

— Еще не решила.

Сестра фыркнула.

— Ты просто ангел. Я бы сказала им всем катиться к черту и оставить мои органы в покое.

— Боже, Зоуи! — упрекнула ее мама.

— Ну а что? — пожала плечами та. — По-моему, хотя бы за обдумывание такого варианта Алексис можно записывать в святые. Она даже не видела его, а готова отдать…

— Чего? — прервал ее Марш. — Ты не встречала своего отца?

— Марш, — тихо, но твердо проговорила мама.

— Все нормально, — успокоила ее Алексис, подбираясь. — Я этого не стыжусь. По правде говоря, нет, я никогда не встречала отца. Я даже ничего о нем не знаю. Не знаю, как и когда встретились мои родители и почему он ушел. — Она тяжело сглотнула. — Но, похоже, большую часть моей жизни он жил всего в двух часах езды от меня.

— Где именно?

— В Хантсвилле.

Марш вскинул брови.

— Он военный?

Алексис покачала головой, однако Ноа вмешался, прежде чем она успела ответить. Он понял, к чему клонит Марш, и хотел его остановить.

— Он инженер.

— В НАСА? — непринужденно спросил Марш. Слишком непринужденно.

— Нет, — ответила Алексис. — В какой-то инженерной компании.

Марш откинулся на спинку стула и взял стакан с пивом.

— Большинство инженерных компаний в Хантсвилле — военные подрядчики.

За столом установилась напряженная тишина. Алексис посмотрела на Ноа, тот смотрел на Марша, который смотрел на него в ответ. Зоуи смотрела на грибы. Мама вскочила.

— Кому положить печеной тыквы?

Почти час спустя, после спешного исполнения «С днем рождения» и еще более спешного прощания, они забрались в машину, и Алексис пригвоздила Ноа суровым взглядом.

— Так что это было? Между вами с Маршем?

Ноа пристегнулся и завел мотор.

— Мама пытала тебя моими нелепыми детскими снимками?

— Вовсе они не нелепые. Мне понравилась твоя фотка в костюме Бэтмена, когда тебе было семь, и отныне при любой возможности я буду дразнить тебя из-за пушистых усиков в подростковом возрасте. Но не пытайся увильнуть от ответа на вопрос.

Ноа выехал на параллельную улицу.

— Он мне не доверяет.

— Так и знала! — негодующе воскликнула Алексис. — Эллиотт работает на военных, и Марш боится, ты что-то предпримешь.

— Ага.

— Но ты больше таким не занимаешься.

— Верно.

— Ты уже давно другой человек.

Ноа покосился на Алексис.

— Я ценю твой праведный гнев, но для Марша я всегда буду тем подростком.

Тем разгневанным подростком с ай-кью гения и жаждой мести за смерть отца. Малолетним бунтарем, который угодил в руки ФБР из-за сумасбродной, провальной попытки взломать систему, которая, очевидно, была ему не по зубам. Подростком, который на самом деле был хактивистской версией мальчика на побегушках; который моментально согласился сотрудничать с ФБР и сдал всех известных ему шишек из своей компании. Мальчишкой, который в глазах Марша никогда не будет способен на подвиг своего отца.